Некоторое время они сидели молча в креслах друг против друга. Синтия, ожидавшая увидеть смазливое личико и заискивающие пустые глазки, была приятно удивлена. В этой девочке и впрямь было нечто незаурядное. Несмотря на ее возраст, в ней угадывалась сильная яркая личность.
Первая же произнесенная ею фраза огорошила Синтию.
— Не можете прийти к определенному выводу?
— О чем вы?
— Я имею в виду ход ваших мыслей, — пояснила Шейла. — Я недостаточно банальна, чтобы можно было причислить меня к той или иной категории или разновидности восторженных дурочек, которые бредят театром и видят свое имя на афише или в титрах крупными буквами?
— Вы, я вижу, любите действовать напролом. — Девочка начинала Синтии нравиться, но это было не более чем личное впечатление, не имеющее отношения к актерским данным.
— Извините меня, — Шейла вдруг сникла и показалась Синтии испуганным ребенком, который изо всех сил храбрится, — я не умею производить впечатление. Вы и сами, наверное, бывали в подобном положении, когда на вас смотрят как на ископаемое, стараясь мысленно поместить на подходящую полочку.
— Да, но это было так давно, что я уже и не помню. — Синтия улыбнулась впервые с того дня, как нашли тело Фрэнка. — Боюсь, что я была более самонадеянной и упрямой. Почему вы боитесь меня? — спросила Синтия после небольшой паузы.
— Боюсь? Да, немного. Просто я вам верю, — серьезно ответила девочка.
— Теперь вы меня пугаете, — засмеялась Синтия.
— Пожалуйста, не смягчайте удар. Я не из тех, кто предпочитает сладкую ложь, — заявила Шейла, решительно выпрямившись.
— А что вы сделаете, если я скажу, что у вас нет ни малейшего шанса? — Синтия пристально посмотрела на нее.
— Я умру, — она произнесла это так буднично, как если бы сказала «Я пойду в магазин», — то есть займусь юриспруденцией, но это уже буду не я. А в один прекрасный день не выдержу и утоплюсь в Темзе.
Шейла сидела, уставившись в одну точку. Была в ней одержимость, неожиданная и трогательная для девочки пятнадцати лет. Синтия ощутила какой-то трепет.
В разговоре выяснилось, что Шейла играла в школьных спектаклях в драмах Ибсена, Шекспира и Бернарда Шоу, в некоторых пьесах Пристли.
Немного волнуясь, Синтия попросила ее прочитать любой монолог. Шейла выбрала сцену из «Росмерсхольма» Ибсена, финальное объяснение Ребекки и Росмера. Это была ее любимая пьеса. Синтия согласилась подавать реплики Росмера. С первых же слов Синтия почувствовала, что Шейла выбрала интуитивно именно ту пьесу и роль, в которой она была бы идеальна, будь она старше на несколько лет и имея опыт и соответствующие навыки. Мрачная, смелая, язвительная и загадочная, Шейла стала бы удивительной Ребеккой. «И станет, — радостно подумала Синтия, когда девушка закончила, — обязательно станет».