— Нет, Эд, мы не можем встретиться. Ни сейчас, ни завтра, ни вообще когда бы то ни было. Почему? Потому. Без объяснения причин. Прощай! — Бася положила трубку и залилась слезами.
Сонька даже танцевать перестала, притормозила и с сожалением уставилась на подругу.
— Пляши! — приказал Чувалов.
Соня послушно задергалась вновь то ли в танце, то ли уже в конвульсиях. А вот Бася после разговора с Эдом словно с цепи сорвалась. Сложно сказать, что на нее так подействовало — возможно, осознание того, что она чуть было не обрела потерянного возлюбленного и тут же потеряла его вновь, навсегда.
У нее пропало всякое благоразумие, равно как желание вести с террористами переговоры, и она проорала Чувалову:
— Слушай, ты, Хосе-Педро, фиг ли ты приходишь в мой дом со своей бразильской мелодрамой и отравляешь мне праздник? Между прочим, у меня тоже личная жизнь полетела под откос, и может, мне бы тоже хотелось бегать по городу с пистолетом, чтобы вернуть любовника!
— Не ори! — добродушно попытался остановить ее Чувалов.
— А вот буду! — усмехнулась Бася. — И ты не сможешь мне это запретить!
Чувалов сделал угрожающий жест рукой, как будто замахнулся.
— Не смей! — закричала Бася. — Меня вообще нельзя трогать! Я беременна!
Чувалов посмотрел на нее с недоумением.
— Да, представь себе, беременна! — с гордостью повторила Бася. — Неужели ты, Семен, можешь поднять руку на беременную женщину?!
— Врешь, поди! — предположил Чувалов. — У вас это самая коронная отмазка, чуть что — «я беременна»!
— Не врет! Правда беременна! — подтвердила Соня.
— Может, и ты беременна? — усмехнулся Чувалов.
— Еще чего! Не дождешься! — Для большей выразительности Соня показала кукиш.
— Жаль, — искренне расстроился Чувалов. — Это бы тебя спасло.
— От чего? — изумилась Соня.
— От моего гнева!
— И что было бы? — Соня перестала танцевать.
— Ничего, — развел руками Чувалов. — Пошли бы домой отмечать Новый год. После праздников поженились бы и зажили как люди: дети, то-се!
Соня упрямо покачала головой:
— А я не хочу то-се! И замуж за тебя не хочу, и вообще ты мне противен! И плясать я больше не буду!
И тут Чувалов озверел. Подскочил к столу, сбросил пару салатниц, хорошо еще, что пустых.
— Молчать, бабы! — Он гаркнул так, что вздрогнули даже его Снегурочки.
— Поубиваю и закопаю в снег!
— А при чем здесь Барбара? — воскликнула Соня, у которой проснулось чувство долга. — Почему она должна страдать из-за меня? Баську не трогай! Она вообще неприкосновенная!
— Обеих порешу! За компанию! — усмехнулся Чувалов. — Чтобы тебе одной скучно не было!
— Она беременна!