— Ну чисто президент, — улыбнулся Николай. — Можешь мне объяснить, кто этот Коврижный?
Вера рассказала ему все, умолчав лишь о том, как Коврижный пытался приставать к ней: это было чревато.
— Значит, он окучивал и мать, и дочь? — Николая передернуло от отвращения. — Ладно, что нам это дает?
— Ничего, — покачала головой Вера. — Вряд ли он будет шум поднимать… Он теперь никто, карьера не сложилась, и едет он уже с ярмарки… Интересно, куда он деньги девал?.. А впрочем, бог с ним, не хочу о нем думать. Он погубил папу, но теперь его даже к ответу не призовешь. Доказать ничего нельзя.
— А с домом что решила?
— Есть несколько вариантов. Вот завтра съезжу, посмотрю, поговорю с мамой…
— Удивляюсь я тебе: ты до сих пор называешь ее мамой!
— Привычка, — пожала плечами Вера. — Я в это ничего не вкладываю. Пошли ужинать, я голодная.
После ужина Вера позвонила матери и договорилась о встрече на следующее утро. А потом прочла то, что собрали для нее в местном управлении ФСБ по Коврижному. Немного же они наскребли! Пока Коврижный Иван Капитонович был секретарем горкома КПСС, тогдашнему КГБ официально запрещалось собирать на него досье. В 1991 году он покинул Сочи, никаких сведений о его дальнейшей деятельности в деле не было вплоть до возвращения в город в конце двухтысячного года.
Вернувшись в Сочи, Коврижный занялся бизнесом. Гостиничным бизнесом, отметила Вера. Участвовал своими капиталами в нескольких проектах точечной застройки. Но и капиталы, и доходы с них, судя по вложенным в досье декларациям, были более чем скромными. Никаких других доходов, если верить этому досье, у Коврижного не было. Своей фирмы он не создал. Так, средней руки инвестор. Мелкая сошка. Вере эти сведения ничего не давали. Она выписала текущий адрес Коврижного и захлопнула папку.
* * *
Лидия Алексеевна предложила встретиться у нее на работе. Постояльцев тревожить не хочет, догадалась Вера. Она уже знала от Зины, что мать занимает в доме одну комнату, бывшую Лорину спальню. Лора когда-то приспособилась выходить из этой комнаты, расположенной в торце дома, на веранду, перемахивать через перила и тайно убегать по своим делам, а потом возвращаться тем же путем. Мама через перила не лазила, пристроила отдельный вход.
Вере хотелось осмотреть дом, но она решила, что еще успеет, и согласилась на встречу в директорском кабинете санатория. Они с Николаем сели на занозистые, еще с советских времен сохранившиеся казенные стулья. Хорошо, хоть в жару можно без чулок, подумала Вера, а то бы порвала.
Она глянула в лицо матери и вздрогнула. На нее смотрело из детства лицо крымской бабушки. Конечно, маме уже пятьдесят семь, но не так уж это много… Антонина Ильинична в свои семьдесят выглядит куда лучше. Дело не в возрасте. Это не возраст догнал маму, а нрав. Зависть, злоба, жадность.