Ведь раньше у нее было все: любящие родители, которые сделали одну, но очень серьезную ошибку в жизни — слишком уж они ее любили и баловали. Рая училась в престижном вузе, одевалась гораздо лучше своих сверстников, да и вообще жила как принцесса. Но что-то в ней сломалось, не хотелось ей быть хорошей и милой. Тянуло ее в странные компании, нравились ей люди не ее круга. Почему? Никто не мог ответить на этот вопрос.
Вот и проживала она последние месяцы своей беременности в полной изоляции, с мыслями о том, чтобы побыстрее все это закончилось. Раисе вновь хотелось ощутить себя свободной, легкой, стройной, без проблем. Ей хотелось уехать отдохнуть, а потом вновь вернуться в институт. Даже мысль об институте, некогда ненавистном, грела ее. Она вдруг осознала, как хорошо ей было. Она гуляла, иногда училась. А теперь… словно клуша лежала на диване, толстая и злая!
* * *
И вот наконец тот день настал. Раиса ждала его словно освобождения.
Но если бы ей сказали, что в роддоме она встретит ту, которая принесла ей столько бед, она бы поехала в другой роддом, или бы родила дома, или уж лучше бы вообще умерла тогда. Но судьба распорядилась по-своему.
Галина в то время проходила практику и именно в том роддоме, в который привезли Раису. В тот вечер Галину попросили заменить медсестру, которой срочно надо было уйти. Галину никто не ждал, работа ей очень нравилась, так что она с радостью осталась поработать чуть дольше.
И надо же такому случиться, что в тот момент, когда акушерка вошла в кабинет главного врача, Галина как раз была у нее.
— Галочка, ну как ты? Устаешь? — спросила Серафима Григорьевна, главврач роддома.
— Нет, что вы! Мне очень нравится. Честно.
— Я тобой довольна, и персонал тоже, и роженицы наши.
— Да я ничего почти и не делаю еще, — удивилась Галина.
— Ничего? Зря ты так думаешь. Уколы делаешь грамотно, рука у тебя легкая. Ты всегда приветлива со всеми — это очень важно. Как ты успела заметить, у нас не все такие, к сожалению. Нянечкам помогаешь. Молодец! Тем более ты только учиться начала, а уже на работу попросилась. И трудишься, не ноешь. — Серафима Григорьевна с любовью посмотрела на Галину. Когда она видела эту хрупкую внешне, но сильную духом девушку, она всегда вспоминала себя. Как сама начинала, как трудилась, принимала роды. Как ей было страшно поначалу.
— Спасибо вам. Я знаю, не все бы меня взяли.
— Ладно, хватит. Ты молодец, и все! Так держать!
— Серафима Григорьевна, можно войти? — в дверь заглянула акушерка Анна Игоревна.
— Да, Анечка, конечно, заходи.
— Серафима, я поговорить хотела. — Акушерка замялась, глядя на Галину.