— Встать! Смирно!
Горин выслушал доклад дежурного.
— Здравствуйте, товарищи курсанты!
— Здра... жела... тарищ... тан второго ранга!
Перелистывая журнал длинными сухими, пальцами, Горин отыскал нужную страницу.
— Наверное, вместо Борыкина будет, — свистящим шепотом сообщил соседу курсант за первым столом.
— Вместо Борыкина не буду, — сказал Горин, продолжая писать в журнале. — А вот вместо капитана третьего ранга Борыкина, который заболел, занятие сегодня проведу я. Чем вы занимались вчера? Ну, вот вы... — обратился он к смуглолицему курсанту, который с любопытством рассматривал незнакомого преподавателя.
— Курсант Николаев. В прошлый раз изучали живучесть технических средств.
— Ну, если так, идите к доске и нарисуйте продольный разрез подводной лодки... Не стесняйтесь, рисуйте во всю доску, так, чтобы на лодке можно было плавать.
«Кого-то он мне напоминает, — подумал Горин, глядя на Николаева. — Есть что-то в нем застенчивое, неуверенное, а между тем он явно не из робких. Затылок с белым вихром...»
Курсант сильно нажимал на доску, мел под его рукой крошился а сыпался на пол. Лодка получилась похожей на камбалу.
— Корабль солидный, — серьезно сказал Горин. Николаев оглянулся и покраснел. Хотел было
стереть, но Горин остановил:
— Нет, нет, не стирайте. Надо бороться за живучесть своей лодки.
В классе кто-то хмыкнул.
— Плохо, что вертикальный руль забыли. — Горин перевел взгляд с доски на Николаева и вдруг вспомнил: «Да он же на Кедрова похож! Такой же затылок... вихор... Старшина Кедров!»
Горин встал, медленно прошел к доске, одним росчерком нарисовал руль.
— Чтобы никто из вас не забывал об этом руле, представим такой случай. Привод оборван, вертикальный руль повернулся до упора вправо в заклинился. Что будет с лодкой, курсант Николаев?
— Она будет... она будет поворачивать все время вправо.
— А это значит, — закончил за него Горин, — лодка пойдет по замкнутому кругу. А ведь ей надо на базу, домой. Лодка выполнила задание, находится под боком у врага, у нее кончаются все запасы, а она ходит по кругу. Что же делать, курсант Николаев?
Горин стоял перед Николаевым, высокий, прямой, подтянутый, и, не мигая, смотрел в серые прищуренные глаза курсанта. А мысли ушли в тот далекий день, в мрачный, сырой рассвет.