Датские проливы встретили караван крутыми поворотами, мелями и банками. Пролив Большой Бельт. Здесь полторы сотни островов, восемьдесят поворотов, восемьдесят курсов. Даже когда корабль идет один, не так просто управиться рулевому. А тут должен пройти километровый караван со стальной неуправляемой махиной на буксире весом в восемьдесят шесть с половиной тысяч тонн!
Пришлось укоротить буксирный трос. К активным действиям приступили спасатели «Аргус», «Атлант», «Посейдон» и ледокол «Сибиряков». Они то пристраивались к доку с кормы и выполняли роль его «толкачей» и «рулей», то швартовались к нему лагом. Ледокол «Сибиряков», «вцепившись» в док, порой помогал «Пекину» удерживать его на месте.
Действия каждого судна были подобны работе четко выверенного часового механизма. Каждый моряк нес вахту на своем посту, понимая, что от него зависит успех общего дела. И каждый ощущал локоть товарища. Быть может, поэтому трудно назвать «особо отличившихся». «Четыреста человек нас было. Все несли службу — только и всего...» — так говорили участники рейса.
Датские лоцманы, считавшие невозможной проводку такой махины вблизи своих берегов, узнав об успехе операции, заявили: «Это подвиг. Мы еще раз убедились, что русским любое дело по плечу».
...Но морю будто понравилось испытывать крепость стальных тросов и человеческих нервов. Немного отдохнув, оно закипело снова. В Северном море несколько суток не отставали от каравана циклоны.
— В кают-компании дока вы бы не заметили ничего особенного, — рассказывает докмейстер. — Здесь качка почти не ощущалась. Все оставалось на местах: стаканы, лампы, приемник. Только приборы центрального поста управления сообщали: док лихорадит, док в опасности.
Волны большой длины то взваливали на себя среднюю часть дока, и тогда зависали в воздухе его корма и нос, то, наоборот, подхватывали громаду с краев, и над пропастью повисала ее середина. На мгновение — оно длилось две, три, пять секунд — основание дока угрожающе прогибалось вверх или вниз...
Надо парализовать разрушительную силу волн. В эти дни «мозг» дока — центральный пост управления — не знал отдыха. Когда док в порту, отсюда руководят его погружением и всплытием. Но теперь здесь решались другие задачи. Нужно выбрать наилучшее направление для движения дока, «сбалластировать» его так, чтобы прогиб основания стал наименьшим. А для этого приходилось изменять осадку дока. Мощные насосы гиганта, способные за час выкачать около 50 тысяч тонн воды, — 1000 железнодорожных цистерн — принимали и откачивали воду из понтонов.