— Теперь нашему доку осталось совсем маленькое «путешествие», — говорит докмейстер, с которым мы спускаемся вниз по уже знакомой мне бесконечной лестнице. — Его подтянут немного вверх по лиману. Там роют котлован, ведь на мелководье он не сможет принять суда. А рядом построят новый судоремонтный завод. Океанские лайнеры и супертанкеры будут поправлять свое «здоровье» у нас в Ильичевске.
...Наш катер отваливает от дока и, кренясь на крутой волне, идет к порту.
— Вот здесь и здесь будут причалы! — показывает на пустынный берег рулевой. — И не узнать тогда Сухого лимана. Как говорится, шагает семилетка...
Басовитый гудок снующего неподалеку от нас буксира заглушает его слова.
Я смотрю на эти берега, потом вперед, где выстроились на рейде суда... И снова вглядываюсь в громаду дока, который стальным бастионом вписался в облик нового города.
Альберт Пин, наш спец. корр.
Фото А. Вагина и Б. Головни
Рудольф Дауманн. Ад живых людей
Пришел человек в Киви-Киви
«Друзья, в те годы, когда я еще не открыл алмазные россыпи, у меня часто не бывало даже сухой корки хлеба. А если и перепадала кукурузная лепешка, то это была заслуга моего верного негра Баантумичо.
Плохо бы мне пришлось в ту пору, если бы не Баантумичо. Ведь у меня не было ни гроша за душой».
Так обычно начинал фламандец Тиль Брюггенсен длинную историю открытия им алмазных россыпей в Киви-Киви на берегах Касаи, одного из больших притоков могучей Конго. Именно Тиль и дал старт человеческому безумию, появившись в Леопольдвиле с карманами, набитыми алмазами. Через несколько дней после возвращения Тиля сотни людей устремились за счастьем в болота Киви-Киви.
«Леопольдвиль, столица Бельгийского Конго, расположен неподалеку от Стэнли-Пула, где великая река Конго расширяется, словно воды ее набираются сил, готовясь с грохотом низвергнуться с гор бесчисленными водопадами и быстринами. Европейцы называют город Леокином, или Лео. Здесь начинается судоходство по великой реке и ее притокам.
Принято считать, что в Леокине двести тысяч жителей. Однако порой их бывало не больше ста пятидесяти тысяч. В дни же контрактации рабочих и во время больших базаров население этого удивительного города возрастало до трехсот тысяч человек за счет добродушных негров и высокомерных мулатов. И нигде во всей громадной Африке европейцы не чувствовали себя тогда уверенней, чем в Леокине, и нигде белый не был таким полновластным хозяином негров, как в бассейне великой реки. В дни открытия алмазных россыпей в Леокине произошел и тот случай, — продолжал свой рассказ Тиль, — когда ревнивый негр сбил с ног пьяного агента, не стерпев, что белый вербовщик ударил хлыстом его стройную темнокожую жену. «Ужасное» происшествие. Само собой разумеется, на следующий же день по приговору суда негр был повешен перед ратушей. Повешен с надписью на груди: «Бунт, покушение на государственного служащего и грубое нарушение порядка в городе».