О Красном море, откуда ее привезли. На Красном море, у берегов Египта, собирают в отлив тысячи раковин. Они серого цвета и кажутся уродливыми. Одну за другой раковины, которые оказались пустыми — без жемчужинки, бросают на песок. Через несколько дней они высохнут, и тогда на них обратят внимание снова. Положат в ряд, будут поворачивать на солнце, пока не побегут тонкие цветные жилки в белой скорлупе. Раковины можно везти на Хан-Халиль.
Я не хотел покупать эту раковину, у меня была одна с Красного моря, небольшая, но зато моя. Я ее нашел в песке у причала. Случилось же так — я был почти у кафе «Фишауи», когда старик — это, в сущности, был не старик, но падающая темнота старила человека — протянул мне хрупкую раковину. «Бахр, — сказал он, — море». Он продавал море за десять пиастров. Если Кир, царь персидский, когда-то решил наказать море, то почему нельзя купить море? «Бахр»,— повторил человек, чувствуя, что я готов купить у него раковину. Он протянул белый неровный шар мне. Я послушал... Там действительно было море — волна набегала на песок, и шелестела, и умирала.
Прошел час, со стороны цитадели потянуло прохладой из пустыни. Надо было уходить. Сбоку на колонне висел портрет какого-то статного человека в феске, на коне. Под рамкой, занимая весь угол, краснела стофунтовая бумажка. Она была никому не нужна. Эти банкноты отменили лет пятнадцать назад: при этом, говорят, разорились многие скряги, которые не пожелали расстаться с магическими бумажками. Так им и нужно. Принесли большую книгу в твердом переплете — это «Книга отзывов кафе «Фишауи»! Обычай таков — если ты здесь гость не случайный, оставь по себе росчерк пера. Все многообразие человеческих языков выразилось в книге одной фразой: «Хан-Халиль незабываем и необыкновенен, кафе «Фишауи» — тоже». Все хотели снова побывать здесь. Я написал так же.
А. Адясов
Парадоксы северного сфинкса
Мосье Ляфюр, видный специалист дорожного строительства, прилетел в Якутск в (необычной для него роли стажера. В Институте мерзлотоведения он принялся старательно изучать неведомую науку, и многие удивлялись: какая в том надобность у француза?
Оказалось, нужда заставила. Морозы во Франции хоть и хилые (по сибирским понятиям), но случаются, и ремонт дорог, разрушающихся от морозного выпучивания и сезонного протаивания, обходится ежегодно в 200—300 миллионов франков. Как вы сами понимаете, ни один уважающий себя предприниматель не станет терпеть убытки там, где их можно избежать. В данном случае помочь могла только наука: решено было создать в Париже мерзлотную лабораторию, а за опытом пришлось командировать Ляфюра в Якутск.