— Что Вам угодно?— дрожащим голосом спросил Павлузанский.
Губы генерала шелестели…
— Нами подготовлен указ,— монотонно отпускал он роковые слова,— запрещающий деятельность всех лож "Росакрус" на всей территории России. Завтра утром этот указ будет подписан Президентом. В рамках реализации мер, предусмотренных вводимым в стране чрезвычайным положением, мы планируем провести задержание всех руководителей тайных обществ со степенями посвящения выше двадцатой…
Павлузанский оледенел. В сознании промелькнуло бессмертное: "Где стол был яств,— там гроб стоит". Написано в честь Великого Посвященного…
"Впрочем,— продолжал генерал,— в свое время Вы оказали нашей конторе известные услуги. Мы это помним. И чувство благодарности нам присуще. У Вас есть еще одна ночь, чтобы навсегда покинуть страну, которую Вы так презираете, и из которой Вы выжали уже почти все, что Вам было нужно. Последняя лунная ночь…"
"В Марбелье, где у Вас летний дворец,— генерал вдруг заговорил отрывисто и сухо, — Вы можете позвонить нашему представителю по телефону (генерал назвал номер). Надеюсь на продолжение сотрудничества, Досточтимый Мастер!"
Генерал исчез в темноте, и Великий Магистр Великой Ложи "Потухшая звезда" рванулся к двери. "Бежать, бежать без оглядки,— мелькнуло в голове политтехнолога.— В этой стране никогда ничего хорошего не будет".
Он несся по темному пустому коридору. Но вдруг натолкнулся на что-то мягкое и, как ему показалось, теплое. Подняв голову, он увидел перед собой ту самую голодающую бабу, что еще совсем недавно показывали по каналу НТВ.
"Как же попала она сюда?— промелькнула нелепая мысль в голове Павлузанского.— Военный истребитель? Ах да, ну, конечно же, истребитель, ведь никакого гипноза, позволяющего переносить человека из одной точки пространства в другую, наверное, не существует".
— Куда же ты бежишь, милый?— заверещала бабенка.— На кого нас, горемычных, оставляешь?
— Чем могу Вам служить, мадемуазель?— оторопело пролепетал Павлузанский.
— Бога ты не боишься, полуночник окаянный,— бойко продолжала бабенка,— какая я тебе мамзелька, сукин кот, ты мне, чай, в сыновья годишься!
— Прошу извинить меня, сударыня, — Павлузанский уже вполне овладел собой.— Мне что-то нехорошо. Какая-то странная лунная ночь.
— Тебе нехорошо, а нам каково? Ты, небось, поди, не на восемьсот рублей зарплаты на заводе живешь?
— Нет, нет,— в ужасе замахал руками Павлузанский.— На это разве проживешь?
И вдруг понес какую-то околесицу, для чего-то имитируя простонародный говор: "Мы, вчерась, тута с Валькой Юмаблатовым после съезда в японский ресторан "Изуми" забрались. И что ты думаешь: восемьсот баксов за какие-то улитки с японским вином. А ты говоришь, жить на них?"