В Швейцарии, где из-за скудости почвы крестьяне в горных деревнях с трудом сводили концы с концами, а потому искали всяческих побочных доходов, часовое искусство стало чуть ли не национальным занятием. Одна старинная книга так описывает швейцарского крестьянина-часовщика: «Когда сумерки настолько сгустились, что стало совсем темно, крестьянин зажег две лампы. Около одной из них устроились два его старших сына. Они разложили перед собой самые разнообразные инструменты: маленькую наковальню, молоточки разных размеров, плоскогубцы, щипчики, крошечные напильники с очень тонкой насечкой, порошок для полировки. Ловкими пальцами брали они тонкую стальную ленту и скручивали ее в спираль, поколачивая на наковальне...»
Французское же часовое искусство после ухода гугенотов приходило в упадок. Однако корпуса для часов — шедевры ювелирной работы — по-прежнему лучше всего делали во Франции. Поэтому детали, изготовленные мастерами-крестьянами, возили из Швейцарии во Францию, в город Безансон и уже там заключали в роскошные корпуса из золота и эмали, украшали драгоценными камнями.
Комильфо той отдаленной эпохи почитали хорошим тоном иметь при себе множество всевозможных коробочек, богато украшенных резьбой, чеканкой и эмалью. Часы, вещь редкостная и дорогая, стали необходимой принадлежностью истинного аристократа. Их иногда носили по две, а то и по три штуки. Причем смотрели на них прежде всего как на украшение, а не предмет первой необходимости. В 1518 году мастер Жюльен Кульдре изготовил для короля Франциска I «два превосходных кинжала, в головки эфесов которых вделаны позолоченные часы». Знаменитая маркиза де Помпадур двумястами годами позже ввела в моду часы, вправленные в перстень. Появились часы в серьгах — подлинное чудо изысканности, мастерства и... бесполезности.
Лицам «низкого звания» сначала вообще не дозволялось иметь часы. Потом запрет ослаб, однако по-прежнему запрещалось носить часы из золота, с драгоценными камнями. Еще в 80-х годах XVIII века мастер Межеван был оштрафован цеховым советом на сто флоринов «за использование золота для отделки часов, заказанных неким купцом».
В 1793 году швейцарские часовщики — потомки французских эмигрантов стали массой возвращаться во Францию, а точнее, в Безансон. Тому причин было немало. Во-первых, высокий налог на хлеб и вино, установленный в Швейцарии. Во-вторых, революционное французское правительство обещало создать льготы умельцам отечественного часового ремесла. Швейцарский мастер Лоран, высланный во Францию за вольнодумство, убедил переселиться с ним в Безансон 80 других квалифицированных часовщиков. И хотя многие швейцарцы не прижились во Франции и вернулись домой, «возвращенцы» основали во Франции часовую мастерскую. Довольно скоро, однако, между правительством и Лораном пробежала черная кошка. Дело в том, что правительство решило открыть «фабрику для производства часов», Лоран всячески препятствовал этому, ибо квалифицированные швейцарцы привыкли делать все сами, храня при себе свои секреты. Фабрика же лишала их главного преимущества. Лорана отстранили от должности, мастерская, так и не переросшая в мануфактуру, закончила свое существование.