Каждый всадник, каждая поза, всякая деталь сбруи или костюма, невольно подмеченная, пока мы бродили по двору, вокруг загонов и по конюшням, действовала сразу и сильно. Она была представительна, если можно так выразиться. Иначе говоря, одна поза или случайная деталь показывала весь этот мир, самый смак этого мира. Естественно, люди не позировали нам специально. Они занимались лошадьми, готовили их, мыли, чистили или же пробовали верхом разные приемы.
Я помню, как в первый раз я увидел Кавказ, Эльбрус, табуны, однако ярче всего остался в памяти кинжал, который свесился через край лавки, а на лавке спал старик. Кинжал свесился у старика, словно туфля, как сигарета через край губы, кинжал был обычен, банален в тот момент. Стало быть, каков же момент! В случайном кинжале и сосредоточился тогда для меня весь Кавказ, домашний дух Кавказа.
Так шляпы, сдвинутые на затылок, кони в золотых седлах, запросто привязанные к забору, — все действовало вспышками, а когда в самом деле заблистала арена, когда шляпы были щегольски надеты и кони замундштучены, это казалось уже не столь ослепительно. Поймите меня правильно, как имел обыкновение говорить наш Томас.
«...Мне приходилось в самом деле стрелять медведей и охотиться на китов, — рассказывал о себе «отец» Шерлока Холмса Конан Дойль, — но это все не шло ни в какое сравнение с тем, как я пережил это впервые, еще в детстве, с Майн Ридом в руках».
Ах, эта книжная предвзятость, мешающая видеть то, что в самом деле видишь! За Майн Рида, которого все когда-то держали в руках, я чуть было не поплатился, сидя позднее на Добром Гарри и стараясь бросить лассо: после Техаса Томас предложил перейти от наглядных к практическим урокам ковбойства.
Лассо в руках ковбоя — универсальное орудие. Им не только арканят скот, но ловят змей, медведей. А во времена гражданской войны Севера и Юга был организован особый ковбойский отряд, вооруженный лассо.
Лассо летит, и мне казалось, конь тоже летит. Поэтому, преследуя бычка, я пустил веревку и сам устремился за ней. Но вместо полета получилась сильная встряска, и я удержался в седле только благодаря высокой передней луке, за которую уцепился рукой. Конь не летит, он, напротив, едва увидит перед собой веревку, останавливается как вкопанный, готовясь принять на себя рывок заарканенного животного. Так приучены ковбойские лошади.
Они также приучены, пятясь, держать веревку до предела натянутой, чтобы телок, который рвется прочь, не мог подняться на ноги. Ковбой тем временем давно спрыгнул с лошади и, не заботясь о ней, устремляется к быку, хватает его за голову или рога, если они у него имеются, валит его с поворотом на землю, перехватывает руками за пузо, еще раз поворачивает, придавливает коленом и вяжет ноги, передние и задние. На родео в Форт-Уорте некоторые всадники успевали все это совершить за десять секунд.