— Примите поздравления! Столь юное создание и так точно чувствует конструкцию драмы. Завидую вашему будущему. К вашим услугам — Александр Родченко.
Ленни чуть не задохнулась от счастья. Не удержалась и… стала прыгать на одном месте, как заводная игрушка. Родченко засмеялся и похлопал ее по плечу:
— Не взлетите — пробьете потолок.
Она подскочила по инерции еще несколько раз, но уже озираясь, — не появился ли Эйсбар. И увидела. Он стоял у входа к ней спиной, высокий, выше всех в этом зале, и с кем-то беседовал.
— Эйсбар! — радостно крикнула она и устремилась к нему, налетая по дороге на удивленных гостей и отскакивая от них наподобие теннисного мячика. Подлетев к Эйсбару, она схватила его за рукав и развернула к себе.
— Вы представляете, Родченко… только что… — выпалила она и осеклась.
На нее смотрело чужое, вежливо улыбающееся лицо.
— Простите… Я перепутала… Обозналась… Простите… — пробормотала она и ринулась назад. Столкнулась с Анатольевым, выбила у него из рук поднос — котлеты раскатились по полу, — бросилась на колени и принялась собирать их, стукаясь лбом об Анатольева, который тоже ползал на коленях. Послышался шум, хохот, возня, все устремились ко входу. Ленни поднялась, не зная, куда девать руки в котлетном жиру. В павильон входила чудная процессия. Впереди шел, покачиваясь, Жоринька, похожий на самого себя в роли великосветского пшюта, таких он переиграл уже немало: короткое распахнутое черное пальто, белый шарф, сдвинутый на затылок цилиндр, золотой локон падает на лоб, на овечьем лице пьяная ухмылка. К одному его боку прижималась гадкая девица в рваных чулках, грязном платье с турнюром и с безобразным декольте, явно подхваченная в каком-нибудь дешевом борделе. К другому — ангелоподобная гимназистка в наглухо застегнутом форменном платье, аккуратном фартучке, с бантом в толстой косе. Далее следовали какие-то темные личности в количестве человек шести, которые, размахивая бутылками, распевали «Марсельезу». Замыкал шествие томный певец декаданса, знаменитый шансонье Алексис Крутицкий с прутиком. Этим прутиком он погонял всю честную компанию, как гусей, время от времени выкрикивая: «Тега, тега, тега!» На каждое его «тега» компания заливалась дружным хохотом, а Жоринька в конвульсиях смеха перегибался пополам. Публика, столпившаяся вокруг, начала посмеиваться, показывать на обалдуев пальцами.
Ленни разыскала глазами Лизхен. Та смотрела на Жориньку, высоко подняв брови, с улыбкой на безмятежном лице. «Ой-ё-ёй! Да ей и правда все равно!» — подумала Ленни. Внезапно Жоринька, тоже увидавший Лизхен, оттолкнул обеих девиц, бросился к ней, упал на колени и зарылся лицом в ее колени.