— Вот и я! — выдохнула она. — А что это вы так смотрите, Эйсбар?
Эйсбар, мгновенно попавший под очарование ее стремительной летучести, смотрел, любуясь ее румяным — только что с холода — личиком. Она, как экзотическая птичка, влетала в любое помещение, порхала, клевала, щебетала, раскидывая вокруг себя разноцветные перышки, блестки и мишуру. «Интересно, — думал иной раз Эйсбар, — если ее саму снять в кино, не превратится ли черно-белая пленка в цветную?»
В маленьком просмотровом зальчике студенкинской кинофабрики они были одни. Возле проекционного аппарата горой были навалены коробки с пленками. Сегодня предстояло сделать архиважное дело: просмотреть пленки и выбрать наконец молодого режиссера, который будет ассистировать Эйсбару во время съемок «Защиты Зимнего». Задача была непроста. Требовался человек, который бы не только профессионально владел камерой, но в случае чего мог бы по раскадровкам и указаниям Эйсбара развести сцены, умел управлять массами, чувствовал масштаб, понимал цели и задачи. Был объявлен конкурс наподобие первого, «большого», и скоро пленки от начинающих киносъемщиков начали приходить со всей России: не считая двух столиц, из Ярославля, Нижнего, Казани, Костромы, Астрахани, даже из Екатеринбурга и Иркутска приехало несколько посылок. В эту груду коробок Ленни незаметно для Эйсбара сунула и одну свою съемку.
— Что такого может с вами случиться, Эйсбар, чтобы вы доверили кому-то командовать за вас на площадке? — спрашивала Ленни после того, как тот объявил конкурс на ассистента.
— Вдруг заболею? — угрюмо отвечал Эйсбар.
— Вы? — удивлялась Ленни. — Когда это вы последний раз болели? Что-то не припомню.
— Мало ли, — бурчал Эйсбар, чувствуя легкое раздражение от ее приставаний, и Ленни умолкала, понимая, что в разговорах о «Защите Зимнего» лучше держаться серьезного тона — чувство юмора по этому поводу Эйсбару явно изменило.
Прошло больше двух месяцев с того дня, как в своем высоком кабинете в Охотном Ряду Эйсбара привечал округлый Долгорукий, а Ленни, вся в слезках, уезжала домой с приема, устроенного в честь ее возлюбленного, который неожиданно стал частью большой государственной игры. Эйсбар по-прежнему был страшно занят — более чем обычно, подготовка к съемкам «Защиты Зимнего» полностью поглощала его, — однако Ленни, пережив свои обиды, заново нащупала к нему дорожку. Умная Лизхен учила ее:
— Дурочка, — говорила Лизхен. — Копить обиды — толкать к разрыву.
— А что же делать? — спрашивала Ленни, с отчаянием заглядывая ей в глаза — вдруг да сыщется чудодейственное приворотное зелье.