И Ожогин, и Чардынин первый раз видели его в таком возбужденном состоянии, и Василий Петрович пытался незаметно сделать знак прислуге, чтобы принесли чай или успокоительные капли.
— Но-но-но, господа! В каком положении полиция! Оказывается, эту шайку — работают две персоны, турки, называют себя «торговцами утешения», — так вот, их разгоняют раз в год, а они перемещаются из города в город и все находят новую клиентуру… Мракобесие! Средневековье… А, это капли? Дайте мне ведро!
Петю уложили на диван, положили на лоб влажное полотенце и до вечера не беспокоили. На следующий день он пришел в себя, снова сделался собран и тих, но как только дело касалось перевода про синематографические трюки, в глазах его появлялось беспокойство.
Звали иногда Ожогина в гости на соседние дачи, но он отказывался, мотивируя нездоровьем. Петр Никитич писал от его имени объяснительные письма.
Однажды утром — уже чувствовалась весна, уже был март, уже море перестало быть мрачным — Ожогин не без стеснения заговорил о деле, которое откладывал несколько недель.
— Вася, может, поедем, посмотрим, что с теми землями под студию?
— Конечно! — радостно воскликнул Чардынин. — Как же не поедем, когда сей же час и поедем!
Оставив авто на верхнем шоссе, они стали осторожно спускаться вниз. Местность террасами шла к морю. Заросли низкорослых дубков, ясеня, можжевеловых и барбарисовых кустов, растущих дико и привольно, местами вдруг удивляли благообразной ухоженностью. Как будто чья-то рука старательно поработала над преобразованием дикой природы. Вдруг на их пути попался деревянный скворечник о двух этажах — дачка, не дачка, не пойми чего. Участок вокруг скворечника был огорожен хилой изгородью. Ожогин с Чардыниным озадаченно переглянулись. Через несколько шагов открылся еще один скворечник. За ним — другой, третий. Стали появляться люди. Тащили доски, гвозди, топоры. Всюду слышался стук и звон, крики рабочих с крепким матерком. Во всем чувствовалось возбуждение, которое бывает при хорошо идущей работе. Чардынин остановил одного мужика с мешком пеньки.
— Что здесь происходит, любезный?
— Так дачки… дачки, значит, строим… для господ…
— Управляющий где? — отрывисто спросил Ожогин.
Мужик махнул рукой в сторону:
— Контора там…
Контора — такая же деревянная недостроенная дачка, как и все остальные — располагалась почти на берегу моря. На их стук выскочил лохматый неопрятный человечишка в затрапезной грязноватой рубахе и с бутербродом в руке.
— Ожогин. Владелец этих мест, — отрывисто бросил Ожогин. — А вы, милостивый государь, позвольте полюбопытствовать…