— Хотя бы о том, как вы стали отцом, благодаря мне. — Улыбка исчезла с лица Зинаиды, глаза угрожающе потемнели.
Такого выпада Головин никак не ожидал. Махинация с новорожденным младенцем, совершенная ими по взаимному согласию много лет назад, давно казалась Павлу Васильевичу чем-то из области преданий и анекдотов. Князь до того свыкся с мыслью, что Татьяна — его дочь, что ему в голову не приходило опасаться разоблачения. «Лучший способ обмануть других — самому поверить своей лжи!» Эти и подобные изящные сентенции он щедро изрекал в гостиных Лондона и Петербурга, никогда не думая о том, что они имеют самый неприглядный смысл.
— Что ж, изволь, поговорим, — судорожно бросил он, стараясь не подать виду, что лавочница его напугала.
— Как мило, что вы меня не гоните! — зловеще усмехнулась женщина, явно сознавая свое преимущество. — Дело несложное… В то время, пока вы с семейством жили в свое удовольствие за границей, я видела только несчастья. Помните мою табачную лавочку? О, по глазам вижу, помните… Ее больше нет. Теперь я полностью разорена и живу на содержании у одного состоятельного покровителя. Но я терпеть его не могу! — Зинаида вполне убедительно изобразила гримаску отвращения. — Мне нужны деньги, чтобы натянуть нос моему старику и уехать из этого проклятого города навсегда.
— Деньги? Неужели твой «состоятельный покровитель» не дает тебе денег? — презрительно скривился князь.
— Не дает, разумеется! Старик боится, что я удеру! — прямо ответила она.
— Хорошо. Сколько тебе нужно?
— Тысячу рублей.
— Пс-с! — изумился Павел Васильевич. — А если я не дам?
— В таком случае… — Зинаида изобразила сладкую улыбку, с какой в былые времена навязывала клиентам дорогой сорт табака взамен ординарного, и промурлыкала: — Ваша дражайшая супруга получит анонимное письмо, из которого узнает всю правду.
— Мерзавка! — крикнул он в сердцах, но немедленно полез в карман за портмоне. Нужная сумма как раз была при нем — князь собирался платить каретнику. Отсчитав ассигнации и раздраженно бросив их на ломберный столик, Головин прошипел: — На, подавись! И помни, такая штука удалась тебе один-единственный раз! Еще покажешься близко от моего дома — в порошок тебя сотру, шлюха!
— Ах, князюшка, каким же вы стали, однако, грубияном! — воскликнула та, ничуть не смутившись. — А раньше были таким обходительным, милым мальчиком. Вот и верь тем, кто говорит, будто заграница идет на пользу манерам!
— Вон отсюда! — заорал он, указывая ей на дверь.
Зинаида схватила деньги, бегло пересчитала их, скомкала и запихала в ридикюль.