Как-то ночью, когда они приближались к турецкому берегу, Глеб услышал шум в коридоре и выглянул.
— На помощь! На помощь! — кричала пожилая сеньора по-итальянски.
Из других кают тоже стали высовываться пассажиры.
— Что случилось? — поинтересовался кто-то.
— Там на лестнице лежит молодая женщина, — взбудоражено сообщила сеньора. — Бедняжка поднималась на палубу и упала в обморок. Нет ли среди вас доктора?
— Я доктор, — сразу откликнулся Глеб. — Где женщина?
— Пойдемте скорее! — Вцепившись в его рукав, почтенная итальянка потащила юношу по коридору, не переставая тарахтеть. — Ее зовут Лаура. Она села позавчера в Неаполе и была абсолютно здорова. Наверное, морская болезнь! Но море совершенно спокойно, мы движемся как по маслу, как по священному елею… Святая мадонна, а вдруг с ней что-то страшное случилось?!
Мертвенно-бледная женщина лежала в коридоре под лестницей. Доктор взял ее руку, нащупал слабый пульс, затем достал из своего саквояжа нюхательную соль и, откупорив флакон, поднес его к безжизненному лицу. Спустя мгновение та глубоко вздохнула, шевельнулась и открыла помутневшие глаза.
Вместе с подоспевшими матросами Глеб перенес незадачливую пассажирку в ее крошечную каюту. Пожилая сеньора преувеличила, назвав Лауру молодой, впрочем, она могла казаться старухе таковой по сравнению с ее собственными преклонными годами. Страдалице на вид было лет сорок. Полная, смуглая, с высокой грудью и крутыми бедрами, скуластая и длинноносая, сеньора Лаура являла собой яркий тип неаполитанки из народа.
— Само небо послало мне вас! — горячо заявила она доктору, оставшись с ним наедине. — Я не могу умереть, я должна, непременно должна доплыть до Одессы!
— Разве вы чем-то серьезно больны? — поинтересовался он. — Зачем эти мысли о смерти?
— И больна, и нет… Моя болезнь… — Она смущенно прятала взгляд. — Хорошо, вы доктор, и я не буду от вас ничего скрывать. Я жду ребенка…
— Вы беременны и решились на столь серьезное путешествие?
— У меня не было другого выхода. — Сеньора Лаура в отчаянии заломила крепкие смуглые руки, руки настоящей античной кариатиды, способные удержать мраморную балку. — Я не могла дольше оставаться дома. Какой позор… — Женщина залилась слезами.
— Вы не замужем? — догадался Глеб.
— О, так низко я еще не пала, но… Дело в том, что хотя я и замужняя женщина, мой муж вот уже десять лет лежит в психиатрической клинике. Он безнадежен.
— То есть отец ребенка не ваш муж?
— Да как бы Джан-Луиджи смог это проделать, бедняга, если он вот уже который год сидит на цепи! — с искренней сердечностью воскликнула она. — Конечно, стоит его пожалеть, но надо найти немного жалости и для меня… Женщине нелегко с этим смириться — остаться одной в расцвете лет… А отец моего будущего ребенка не кто-нибудь! Он — русский дворянин, — с гордостью призналась неаполитанка.