— Кофе был бы в самый раз, — впервые улыбнулся Глеб.
Она дернула сонетку, приказала явившемуся слуге подавать кофе и провела гостя в столовую. Здесь чехлы с мебели были сняты, в жардиньерках красовались живые цветы, в камине пылал огонь. Когда стол был накрыт, Каталина сама прикрыла за слугой двери и даже опустила портьеры, чтобы сквозь щели наружу не просочился ни единый звук.
— Если я правильно понял, ты должна соблазнить этого чиновника? — спросил Глеб, когда девушка уселась напротив него и принялась наливать кофе. — Он женат?
— Разумеется. У него пятеро детей.
— Сколько ему лет?
— Сорок шесть. — Каталина вздрогнула, будто от озноба. — К слову, если бы он был молодым холостым красавцем, я не стала бы от этого счастливее… Но давай не будем обо мне, женщинам всегда достается все самое трудное и грязное. Тебе тоже предстоит «осчастливить» этого государственного деятеля. Ты должен его обокрасть…
— Обокрасть?!
— Вынуть важные бумаги из его сейфа.
— Не буду я ничего красть, — твердо заявил молодой доктор. — Граф заходит уже слишком далеко в своих требованиях. Сколько бы он ни истратил на мое содержание и обучение, это не дает ему права топтать мою честь!
— А что же тогда я должна сказать? — усмехнулась она. — Мы оба с тобой его рабы. Провинившиеся рабы, притом. Я пошла на сцену, не испросив отцовского согласия, ты испортил ему всю игру в Париже. Мы оба наказаны и сосланы сюда. Мне предстоит стать продажной женщиной, а тебе вором… и убийцей.
— Убийцей? — Краска схлынула с лица Глеба, губы сжались в белую полоску, зрачки сузились.
— Убийцей, — твердо повторила Каталина. — Взгляни-ка сюда!
Она встала и, подойдя к буфету, распахнула обе дверцы. Взору молодого человека предстала знакомая коллекция ядов, которые он изготовлял на протяжении нескольких лет для Обольянинова.
— Тебе не только надо будет выкрасть бумаги из сейфа чиновника, но и отравить его. А уж нужный яд ты, дорогой братец, выберешь сам, на свое усмотрение…
В следующий момент Глеб, всегда сдержанный и рассудительный, вышел из себя. Он резко поднялся из-за стола, опрокинул чашку с кофе, схватил стул, на котором сидел и с размаху запустил им в буфет. Каталина едва успела отскочить в сторону. Брызнуло разбитое стекло, но бутылки с ядами, заказанные когда-то Обольяниновым в Мурано, не пострадали. Раскатившись по полкам, упав на пол и на ковер, все они до одной остались целыми и невредимыми. Побледневшая Каталина отчаянно дергала сонетку, пока не прибежали слуги. Они схватили бьющегося в истерике Глеба за локти, а тот вырывался, крича не своим голосом: