Они проговорили до рассвета, часто переходя на шепот, то и дело проверяя, не подслушивает ли их прислуга. Общая беда сблизила молодых людей больше, чем сблизила бы любовь. Красавица Каталина напоминала Глебу портрет герцогини Альбы кисти Гойи, гравюру с которого он видел в Париже в лавке букиниста. И все же эта совершенная, манящая красота не будила в нем чувственности, она внушала юноше только жалость, потому что была обречена на позор и гибель. Ту же жалость он видел в бархатном взгляде Каталины, и за ночь этот бархат не раз увлажнялся слезами. Так могла бы смотреть на него любящая сестра, которой у него никогда не было… Граф и думать не мог о подобном сближении молодых людей, которых он связал воедино своим планом отчасти из расчета, отчасти из присущего ему изуверства. Глеб и Каталина должны были стать друг для друга пыткой. Но они пытались обрести друг в друге поддержку.
К утру заговорщики выработали план действий, который должен был держаться в строжайшем секрете не только от графа, но и от всех обитателей дома на Каменном острове. Однако в их замыслы внезапно вмешалось само провидение. Буквально за день до премьеры «Ифигении», на которой должен был присутствовать сам император, Каталина получила по почте визитную карточку некоего статского советника Савельева и короткую записку по-французски с просьбой принять его.
— Ты не знаешь случайно, кто это такой? — спросила она Глеба за завтраком.
— Впервые слышу, — ответил тот, прочитав имя и чин на визитке. — Судя по всему, какой-то важный чиновник.
— Не понимаю, этот Савельев участвует в игре отца или нет?
— Так позови Венсенна, — посоветовал юноша, — он наверняка знает.
Каталина тут же вызвала дворецкого и протянула ему визитку:
— Кто это такой? Что ему от нас надо?
Венсенн, долговязый худой нормандец с плоским, будто стертая монета, лицом и обманчиво-флегматичным выражением белесых вдавленных глаз, внимательнейшим образом изучил визитку, записку и даже обнюхал пустой конверт.
— Я не знаю этого господина, — наконец выдавил из себя шпион.
— И что мне делать? — раздраженно спросила Каталина. — Он просит принять его.
— Не принимайте.
— Под каким предлогом?
— Скажитесь больной. Напишите, что заняты перед премьерой и никого сейчас не принимаете, — монотонно проговорил Венсенн.
— Хорошо, — согласилась она, — так я и поступлю.
Глеб с недовольством взглянул на закрывшуюся за дворецким дверь:
— Мы теперь всегда будем спрашивать совета у этого висельника? Это унизительно! Ты могла бы принять господина Савельева, кем бы он ни был!