— Ну, вроде Катерина собиралась ее в садик записать.
— В какой?
— Не знаю. Наверное, поближе к дому...
— Боже мой! Что ты говоришь! Поближе к дому! Ты ее еще в районный запиши.
— А что такого?
— Как что? Ты не представляешь, какой там контингент!
— И какой? Я ходил, между прочим, именно в районный садик. И мне там нравилось.
— Тогда было другое время, — отрезала Нина Станиславовна. — А сейчас в нашем обществе произошло социальное расслоение. И девочка с детства должна вращаться в определенном обществе. Если ты не хочешь, чтобы она вышла замуж за дворника!
Александр промолчал. Некоторое время они уделили обеду. Потом Нина Станиславовна, взяв себя в руки и вернув робкий, чуть не заискивающий тон, принялась рассказывать об успехах Зинаидиной внучки.
Ей не удалось получить определенного согласия. Александр сын своего отца, не без раздражения подумала женщина. Он не сказал ни да ни нет, но тем не менее долго благодарил, сделал ей еще пару комплиментов, извинился, сослался на важную встречу и ушел, не заказав кофе. Нина Станиславовна решила, что если блестящая победа и не удалась, то определенный успех все же достигнут. Во-первых, сын не сказал «нет». Во-вторых, она видела, что он задумался. Теперь хорошо бы эта выскочка, ее дражайшая невестка, ляпнула что-нибудь вроде «Опять твоя мама!» — и тогда сын упрется и сделает так, как она хочет. Мальчик чертовски упрям, но, к сожалению, плохо управляем.
— Вы разрешите?
Нина Станиславовна подняла глаза. Перед ней стоял мужчина, который еще в начале обеда бросал на нее заинтересованные взгляды. Женщина быстро, но цепко оценила стоящий перед ней экземпляр. Хороший костюм, дорогой галстук, запах «Кензо», золотые часы... Седой, немного полноват — лет под шестьдесят.
Она кивнула, и мужчина опустился на свободный стул. Нина Станиславовна достала сигареты и, прикуривая от золотого «Ронсона», торопливо предложенного кавалером, решила, что день сегодня удался. К Зинке небось уже лет сто никто в кафе не подсаживался. Нина Станиславовна улыбнулась. Это будет мило: она позволит ему заказать кофе и пирожное, они побеседуют, а потом распрощаются. Она как бы между прочим упомянет мужа на высокой должности и сына, которому посвящена жизнь. Все будет элегантно. Маленькое приключение — ничего вульгарного. Она никогда не могла понять своего мужа, который недели не мог прожить, не очаровав какую-нибудь женщину, причем цели его носили в буквальном смысле прикладной характер. Где и кого он только не прикладывал... Ее же кровь и в молодые годы не отличалась жаром, а уж после пятидесяти она однозначно дала Андрею понять, что эта сторона жизни ее, слава богу, больше не волнует.