— Мы их видели от границы, и воздействовать на них нужно было в тот момент, запуская ракеты в сторону Румынии, ни открывать стрельбу не имели права. Облачность двигалась к защищаемой территории. В облаках уже начался неуправляемый процесс, и никто не знал, удастся ли ослабить его. Первым встретил облака второй пункт, он выпустил весь запас ракет. Затем подключился двенадцатый. К нашей радости, сила облака стала ослабевать. Появилась надежда приостановить град. Облака подошли к зоне действия пятого пункта. Мы были там, вы видели это место. Открытый холм без деревца, без кустика, сплошные поля. И вот что случилось. Молния не нашла иного громоотвода, кроме антенны нашей радиостанции, и сожгла ее. Пятый остался без связи. А без наших приказов им категорически запрещено стрелять. Полчаса понадобилось на то, чтобы доставить новую рацию и начать запуски, но за эти полчаса облако успело «отдышаться», набраться сил и разразиться еще более свирепым градом...
Нам удалось все же ослабить град. Мы выпустили тогда шестьдесят больших ракет. И в конце концов град затих на нашей территории, но к тому времени градовая дорожка была в 120 километров длиной, пострадало около 4 тысяч гектаров сельскохозяйственных угодий.
...22 мая в штабе было необычно людно. Мне показалось, что девушка-синоптик, вешая карты, чуточку волновалась. «Я сегодня коротенько, — сказала она. — Тут все ясно. Отроги холодного фронта циклона, надвинувшегося с Севера, докатились и до нас. Температура всюду резко понизилась. У нас в районе точка росы с отрицательной температурой» Все разом вздохнули. Града не ожидалось, в такую погоду грозовые облака не образуются.
Гусаренко в тот день был свободен, мы присели на лавочку.
— Вот ты спрашивал все, зачем нам автомашины, вездеходы, а ведь только вездеход смог в прошлом году, двадцать второго, нас выручить. Когда рация вышла из строя, добраться к пятому пункту можно было лишь на вездеходе.
— Нет. не вездеход выручил нас тогда, — вмешался Володя по фамилии Спасибо, заместитель начальника экспедиции. — Он не дошел, застрял в полутора километрах от пункта. Рацию тащил на себе Александр Куштан. Град тогда лупил с голубиное яйцо. И как только он дошел! Даже шлема не догадался взять. А ведь так и убить могло.
Ну вот, подумалось мне, когда я представил парня, ссутулившегося под тяжестью рации, бредущего под градом, скользящего, падающего и вновь поднимающегося на холм, — разве не пришлось ему тогда собрать все силы, всю волю, как на настоящей войне? И разве это не было похоже на битву со стихией? Но сказать об этом вслух не решился. Люди, что работали здесь, не любили высокопарных слов.