Кей быстро посмотрел на Томми. Парень улыбался. Его явно забавляло происходящее.
– Я преклоняюсь перед вами, – Грей вышел из-за трибуны. Полуприсел, разводя руками. Это походило на кокетливый книксен, но уж никак не на положеное «преклонение ниц». – Вы сумели слиться со своими деревьями.
Грей развернулся и неторопливо пошел в темноту.
Зал молчал. Никакие звукоподавители не требовались, это была подлинная немая сцена.
– Пойдемте? – Томми тронул Кея за плечо.
– Пошли, – Дач протянул Каховски руку. – Полковник, выбираемся…
Ванда тяжело поднялась из кресла. В ее глазах была тоска:
– Кей, неужели через сотню лет и я… Идемте, мальчики. Сейчас наш мудрый президент начнет извиняться за Императора и призывать всех к покаянию.
Они еще не успели вызвать лифт, когда из зала донеслось:
– Господа! Император Грей погружен в раздумья о судьбе Империи. И упрек его справедлив. Вспомните…
Двери лифта отсекли звук. Кей спросил:
– Когда должен быть пик?
– Завтра, во время шествия. Дьявол, я сама испугана результатом.
– Вы прекрасно поработали, полковник.
Каховски покачала головой:
– Нет, что-то не так. Слишком быстрая реакция. Слишком быстрая.
В вестибюле, где огромные портреты таурийских актеров были на время декорированы имперскими флагами, уже толпились люди. Те, кто подобно Каховски не считал нужным слушать президента, те, кто почувствовал. Женщины в ярких накидках, мужчины в строгих, официальных шортах и футболках. Кто-то направился к Ванде – она на ходу покачала головой.
– Быстрее, Кей.
Сквозь пение климатизатора, мерцание температурного барьера они выбежали из театра. Уютная площадь – сейчас слишком маленькая для собравшихся таурийцев, тех, кто не смог попасть в театр, но постарался быть ближе к Императору. Люди смотрели вверх, на изображение Президента. Тот вещал:
– …да, не привыкли мы к упрекам. Как сказал Император о знаменах наших…
– Вонючий некрофил… – прошипела Каховски, прокладывая дорогу в толпе. Кей, держа Томми за руку, едва поспевал за ней. – Тебе ли говорить о чести…
Наконец они выбрались в ближайший переулок. Не сговариваясь, обернулись.
Три серебристые точки, зависшие над городом, снижались к театру. Им навстречу уже поднимался императорский челнок – сорок тонн комфорта, закутанных в броню и силовые поля.
– Только посмей… – прошептала Ванда.
Челнок стрелой пошел в небо. Истребители, остановившись, секунду висели над театром. Потом рванулись следом.
– «Синяя птица», многоцелевой космоатмосферник, – не то с гордостью, не то с завистью сказала Каховски. – Такие бы двести лет назад…
– Чего вы боялись, полковник? – спросил Кей.