Периодически предпринимаются попытки очистить от джипни улицы Манилы. «Реформаторы» считают, что замена их автобусами, действительно вмещающими больше людей, поможет решить транспортные проблемы города, сэкономить горючее, уменьшить заторы, сократить число несчастных случаев. Несколько месяцев назад предприняли еще одну попытку — запретили движение джипни по главным улицам. И что же? Эксперимент продолжался лишь два дня. В начале третьего обнаружилось, что автобусов просто-напросто не хватает, а пешеходы в поисках транспорта устраивают бестолковую толчею и создают еще большие пробки. Запрет был снят, и джипни, победно сигналя, снова понеслись по улицам.
Едва ли кто-нибудь ожидал, что джипни превратится чуть ли не в символ Манилы. Но представить себе сегодня филиппинскую столицу без них уже нельзя. Если вы опаздываете на работу или деловую встречу — джипни тут как тут; они снуют по всему городу и пригородам, и останавливаются, где вам угодно; к тому же они выгодны, а это, согласитесь, немаловажно. Что верно, то верно, — джипни не совсем безопасны. Но жизнь без риска — это не жизнь, вам это скажет любой филиппинец.
Диана Лоу
Сокращенный перевод с английского Г. Сбойчаковой
В комнате было дымно. Синие струйки вились из коротеньких кривых трубок — так и хотелось назвать их по-украински «люльками», а раскуривали их... раскуривали их черти, чертенята, бесы — одним словом, тот коварный народец, который принято называть «нечистой силой». Впрочем, ничего коварного, а тем более страшного в них сейчас не было. В разных местах большой и незнакомой комнаты, крепко обхватив трехпалыми лапками чашечки трубок и подвернув неудобные хвосты, важно и степенно восседали вполне добропорядочные черти, а искры горящего табака сыпались в аккуратно подставленные пепельницы. Это было забавно, но, правда, удивляться не приходилось: на пепельницах-то все они и сидели. И лишь один неприкаянный, донельзя привлекательный чертенок жалобно топтался между курильщиками, сжимая пальцами огромную, размером с себя, ложку, а откуда-то извне доносился глуховатый добродушный голос: «Видал, сын, какую ложку отхватил! Небось голодный совсем...»
Я открыл глаза. Очень низко надо мной сходилась дощатая двускатная крыша, густо звенели потревоженные комары, ноздри щекотал мягкий, сыроватый запах свежего сена, а в щели по краям маленькой дверцы у моих ног било яркое утреннее солнце, и в узких лучиках его таял, растворялся последний нечистый. И я наконец-то в полной мере осознал: я в Латгалии