— Я являюсь уполномоченным законного правительства, которое сформировано по завещанию Гитлера. Может появиться новое правительство на юге, но оно будет незаконным. Пока правительство есть только в Берлине, оно законное, и мы просим перемирия, чтобы собраться всем членам правительства, обсудить положение и заключить выгодный для вас и для нас мир.
— Вопрос о перемирии или мире, — подчеркнул я, — может решаться только на основе полной капитуляции. Таково решение наше и наших союзников, и вам не удастся посеять рознь в этом едином фронте антигитлеровской коалиции никакими разговорами и обещаниями.
По лицу Кребса пробегает дрожь, шрам на его щеке порозовел. Сдерживая себя, Кребс проговаривается:
— Мы думаем, что СССР будет считаться с новым законным немецким правительством. От этого выгадаете только вы.
Заявив ему, что у нас одно условие — безоговорочная капитуляция, я вышел в соседнюю комнату позвонить командующему фронтом.
В докладе маршалу Жукову я изложил по телефону свои соображения:
— Кребс пришел не для переговоров о капитуляции, а, по-видимому, выяснить обстановку и наше настроение — не пойдем ли мы на сепаратные переговоры с новым правительством; сил у них для дальнейшей борьбы нет; Геббельс и Борман перед полным крахом решились на последний ход — завязать переговоры с нашим правительством, они ищут всякие лазейки и трещины между нами и союзниками, чтобы посеять недоверие. Кребс явно тянет с ответами на вопросы, он хочет выиграть время, так как наши войска ночью и сейчас продолжают наступление, кроме участка, где перешел Кребс.
Маршал Жуков задал несколько вопросов и предупредил, что он сейчас обо всем доложит в Москву и приказал ждать указаний.
Возвращаюсь после переговоров с маршалом Жуковым и обращаюсь к Кребсу:
— В завещании Гитлера ясно говорится о том, что он создает правительство из людей, «которые будут проводить войну всеми средствами». Не лучше ли вам прежде согласиться сначала кончить войну, а потом начать переговоры?
Кребс что-то раздумывает:
— Ответ может дать мое правительство, а не я...
За окном грохот орудий. На улице уже светло, день Первого мая начинается в Берлине очень своеобразно для нас. Мы не спали всю ночь, ведем переговоры, но пока без пользы. Москва приказала ждать ответа, часто запрашивает и уточняет детали переговоров. Из штаба фронта срочно потребовали прислать документы, принесенные Кребсом. С документами в штаб фронта посылаю полковника Толконюка — начальника оперативного отдела армии.
Меня снова зовут к телефону. Маршал Жуков сообщает, что ко мне послан его заместитель, генерал армии Соколовский. Просит уточнить о Гиммлере, где Риббентроп, кто начальник генерального штаба, где труп Гитлера?