В дни, когда в стране празднуют годовщину Освобождения, в Татры сходятся тысячи молодых людей — членов Социалистического союза молодежи, чтобы участвовать в традиционном восхождении на вершину Рысы.
Высокие Татры, Низкие Татры, Малая и Большая Фатра, Сланские горы, Рогаче, Оравска Магура, Карпаты — словацкие горы, словацкие леса. Колыбель словацкого народа, его твердыня, его гордость.
А в недобрые дни — его убежище.
Горы прятали благородного разбойника Яношика и его дружину, горы дали укрытие партизанам, в горах запылало пламя восстания.
...Вечером в горах запылали костры. Здесь я и записал рассказ бывшего партизана, подполковника Юрая Комлоша.
После войны я остался служить в армии. Шло время, понемногу стали отходить в область воспоминаний партизанские годы.
И вдруг — через три года после освобождения — война неожиданно напомнила о себе. В сорок восьмом, когда я был уже капитаном, мне позвонил один товарищ по партизанскому отряду.
— Ты знаешь, — говорит, — Лацко Комарек здесь. Сможешь приехать?
Я кричу в трубку:
— С ума ты сошел, что ли? Ведь Лацко погиб, когда мы прорывались на Ондавскую верховину!
— Так-то оно так, но только он здесь. Долго объяснять, ты приезжай побыстрее...
...С Ладиславом Комареком мы начинали наш партизанский путь вместе. Он был постарше меня и дезертировал из марионеточной армии. А мне тогда было 17 лет, и я ходил в гимназию. Осенью 1942 года приехал из города и пошел за грибами. Возвращаясь из лесу, встретил трех незнакомых парней. Это были русские: Костя, Дмитрий и еще Сергей. Спросили меня, откуда я, а потом сказали, что хотели бы поговорить с отцом. Договорились, что вечером в десятом часу они придут, постучат в окно и на вопрос: «Кто там?», ответят по-русски: «Это дядя». Вот так мы и познакомились. Они скрывались в горах, а мы давали им продукты, одежду... Московское радио они к нам приходили слушать. Я для них собирал информацию у нас и в соседних деревнях
Русские поселились в одной из хижин, которые ставят в лесу, когда жгут древесный уголь. В Сланских горах жгли уголь испокон веку, так что дыма всегда было хоть отбавляй. И разобрать, какой был партизанский, а какой уголь-щицкий, было очень трудно. Те трое, которых я встретил в лесу, были офицерами Красной Армии. Они бежали из лагеря и шли к своим на восток. В наших краях им удалось наладить контакт с подпольной партийной организацией, и наши товарищи попросили их помочь организовать партизанское движение. В то время шла битва за Сталинград, и путь на фронт был бы для них очень долгим. Здесь же они могли начать воевать сразу.