Союза свободной немецкой молодежи, как он с гордостью стал рассказывать о молодежном объекте № 1 — атомной электростанции «Норд», где в декабре прошлого года произведено опробование второго блока мощностью почти в полмиллиона киловатт. Пять еще предстоит соорудить.
— «Норд» — родной брат вашей Нововоронежской АЭС. Его проектная мощность известна — 3,5 миллиона киловатт. Конечно, эта электроэнергия очень важна для нашей промышленности, — продолжал Карл-Хайнц. — Но еще важнее не поддающиеся точному измерению бесценные киловатты опыта и дружбы, которые советские товарищи, участвующие в строительстве «Норда», подарили нашим молодым специалистам! Вы знаете, что еще с осени прошлого года молодежь по всей республике готовится к празднованию 30-летия освобождения от гитлеровского фашизма и к III фестивалю дружбы молодежи ГДР и СССР. В одном только нашем округе в эстафете дружбы принимают участие 120 тысяч членов ССНМ и 150 тысяч пионеров-тельмановцев. Пока еще рано подводить окончательные итоги, но могу сказать, что молодежный коллектив «Норда» впереди...
Я едва успевал записывать, что уже сделано или будет сделано в округе ко дню открытия фестиваля дружбы в Галле 14 мая. А Карл-Хайнц называл все новые и новые пункты, казалось, бесконечного плана. Массовые собрания. Тельмановские экзамены. Летописи освобождения. Звездные марши к памятникам славы. Встречи с советскими друзьями. Соревнования под лозунгом «Марш победы». Прошло, пожалуй, не меньше часа, прежде чем товарищ Неке перевернул последний листок в лежавшей перед ним папке.
— Вот коротко и все. Теперь я готов ответить на ваши вопросы, — Карл-Хайнц залпом осушил чашечку давно уже остывшего кофе. — Прошу...
Меня опередил Руди Бенциен, видимо истомившийся от столь долгого молчания.
— Товарищ Карл-Хайнц, не мог бы ты рассказать о традициях, связанных с морем, у молодежи Ростока? Моего московского коллегу особенно интересуют потомственные романтики, которых здесь, наверное, немало. — Лицо Руди оставалось непроницаемо серьезным.
Начавший было записывать, Карл-Хайнц отложил ручку и широко улыбнулся.
— Это больше в его компетенции, — повернулся он к сидевшему рядом высокому худощавому мужчине, секретарю по агитации и пропаганде Георгу Годевольсу. — Он не только шеф агитпропа, но и сам в душе неисправимый романтик...
В течение следующего часа мы узнали, что давно уже стало доброй традицией участие молодежи Ростока в ежегодной Неделе Балтийского моря. Что комсомольцы-портовики шефствуют над судами, курсирующими на «линиях дружбы», которые связывают Росток с Мурманском, Ригой, Клайпедой. Что теперь к ним прибавится еще и Одесса и что идущие туда грузы будут обрабатываться комсомольско-молодежными бригадами без малейших задержек. Что на пароходе «Мансфельд» члены ССНМ нашли оригинальный способ пропаганды успехов социалистического строительства: при заходе в заграничные порты все переговоры относительно фрахта обязательно проводятся в тельмановском кабинете, так что иным не слишком-то симпатизирующим ГДР дельцам невольно приходится задумываться, глядя на убедительно оформленные стенды. Что среди организаций ССНМ идет соревнование за звание «Наши отцы — революционеры». Что каждое лето сотни ребят из Ростока помогают службе охраны побережья отвоевывать у моря захваченную им сушу.