- Товарищ полковник, - обратился к Гришину его адъютант лейтенант Мельниченко, - тут несколько человек из полка Корниенко. Помните Дейча, капельмейстера?
- Давай его сюда! - обрадовался Гришин, что теперь и из полка Корниенко кто-то появился.
Вошел младший лейтенант Дейч, маленький, с измученным лицом, но большими живыми глазами. Гришин хорошо его знал - музыкальный взвод Дейча считался лучшим в дивизии.
- Здравствуй, где же твои трубы, капельмейстер? - шутливо начал Гришин.
- Здравия желаю, товарищ полковник. Трубы остались в Чаусах, на пекарне. Так ни разу и не поиграли. Пока там хлеб получали - нас и накрыли... - Дейч тяжело вздохнул, высморкался, вытер платком, похожим на тряпку, какой бабы со стола вытирают, нос и глаза, - Сначала до Кричева отступали, точнее... быстро шли...
- Драпали, - усмехнулся Гришин.
- Потом в Рославле оказались, оттуда снова в полк попал, в начале августа.
- Что-нибудь знаете о полковнике Корниенко?
- Убило его во время прорыва, числа... девятого августа, вместе с его адъютантом, одним снарядом. Я с ним был. Я и хоронил - сняли ремень, медаль, и закопали их в лесочке. А Кузнецов, начальник особого отдела, был смертельно ранен, выводить его не было возможности, оставили ему пистолет, он сильно просил...
- Как же ты вышел?
- Сначала нас было трое. Еще Ремизов, на трубе который играл, и Гибнер, шофер наш. Нарвались как-то на немцев, они кричат: "Иди сюда!", по-русски, мы подумали сначала, что наши, Гибнер пошел, а я увидел, что это немцы да и карабин уже с него снимают. Ну и побежали. Ремизова я там и потерял. Целый день ходил с гранатой - чеку выдернул, а бросить некуда, да и страшно, и жалко. Выбирался один, потом пристал к какой-то части. До Родни шли дней девять...
- Девять дней? Ползли что-ли?
- Всяко было. Немцев там - как саранчи. Пир горой, "Катюшу" нашу играют, фальшивят только... Вышли в Жуковку, там из нашей дивизии было сто сорок человек. Капитана Филимонова там видел...
- Он здесь уже.
- Видел там, товарищ полковник, - как будто по секрету продолжал Дейч, - маршала Кулика, тоже из окружения шел. В лапти был сначала обут, при мне новые сапоги мерил.
- Ну и ну... - протянул Гришин. - Так, хорошо, что ты вышел, но музыкой будешь после войны заниматься, а сейчас - снабжением.
- К капитану Продчеву?
- Нет. Убит он, - и Гришин вспомнил, какой страшной смертью он погиб: ехал на машине, взрыв - и костями черепа шофера ему выбило глаза, умер через час в мучениях. - Будете инспектором по снабжению. - Да, жаль Корниенко, - с горечью думал Гришин. - Умница был, настоящий русский человек. В академии тактику преподавал, чего бы еще, кажется, надо, но рвался в войска. Командовал бы сейчас дивизией, а то и корпусом.