Суетин уехал, а Шапошников, пока был привал, стал просматривать газеты. Это была "Правда" за 11, 12 и 13 июля. "Десятое июля, - прочитал он, Бобруйское направление: наши войска прочно удерживают занятые позиции... Вечер: в течение 10 июля на фронте чего-либо существенного не произошло..." - "А немцы уже переправы через Днепр наводили..." - с горечью подумал Шапошников. В другом номере газеты об их направлении было написано: "В течение ночи на 12 июля изменений в положении войск не произошло". - "Как будто немцы все еще за Днепром! - возмутился Шапошников. - Какая самоуспокоенность!".
Прочитал еще несколько заголовков: "Изверг Гитлер - лютый враг советского народа", "Пусть беснуется фашистский зверь, видя крушение своих разбойничьих планов", - "Уже крушение? - с тоской подумал Шапошников. - Как не вяжется тон статьи с тем, что на самом деле происходит на фронте". Газеты были полны сообщений из тыла страны, по ним чувствовалось, какая громадная работа идет по перестройке всей страны на военный лад, много было описаний подвигов, героизма, но понять обстановку на фронте конкретно или представить более-менее ясно, где сейчас линия фронта, - по газетам было невозможно, сведения их были явно устаревшими.
Лейтенант Корнилин, принявший после ранения капитана Лебедева 1-й батальон 409-го стрелкового полка, в первые дни после отхода делал все в человеческих силах, чтобы сохранить людей и двигаться организованно, но в мелких постоянных стычках и без того ополовиненные роты редели, кончались патроны и продовольствие.
Все попытки Корнилина установить связь с дивизией или узнать что-либо от проходивших мелких групп, а выходило их из-за Днепра множество, различных дивизий и частей не имели успеха. Все больше донимала фашистская авиация. Случалось, что самолет гонялся и за одним человеком.
Во время одного такого налета, когда его бойцы едва переставляли ноги после очередной стычки с вражескими мотоциклистами, Корнилин был контужен разорвавшейся неподалеку бомбой. Он еще помнил взрыв и как бойцы, лежавшие рядом с ним, зажимали уши и поджимали колени к животу. Очнулся он от сильного удара под ребра. Открыв глаза, Корнилин увидел перед собой молодого немца с автоматом на груди. Гитлеровец смотрел на него с любопытством, беззлобно, потом пнул еще раз и дал знак автоматом: "Ком! Ауфштее!".
Корнилин, ощущая боль в каждой клеточке тела, встал сначала на четвереньки, потом, шатаясь, во весь рост. С трудом сделал первый шаг. Чувствуя, как к нему возвращается сознание, и туман перед глазами словно рассеивается, Корнилин осмотрелся. Неподалеку лежали трое убитых его бойцов, рядом стоял немец, к нему из тумана подходили еще двое.