— Все хотят хорошо относиться к Харви Криму, — сообщил я, — но как ты узнал, что я там побывал?
— Где?
— В доме 626 по Парк-авеню.
— Маленькая птичка прилетела и прочирикала.
— Мерзкая птичка с крысиным хвостом по имени Гомер Клапп?
— Зачем так отчаиваться, Харви? — удивился Келли. — Это его святая обязанность — ставить нас в известность. У нас не так много людей, чтобы нести наблюдение за домом. Ты и сам это знаешь.
— Я ему плачу, а он стучит вам. Хорошо устроился!
В таком духе мы и беседовали по пути к участку.
Девятнадцатый участок находится на 67-й улице между Третьей и Лексингтон-авеню. Старое грязное здание из красного кирпича, затесавшееся в самую сердцевину роскошного квартала Силк-Стокинг в Манхэттене. Лейтенант Ротшильд занимал маленький кабинетик на втором этаже — он сидит там за обшарпанным столом, попивает молоко по причине язвы и относится к нарастающим изо дня в день недоверием к роду человеческому.
Когда я вошёл, он неприязненно буркнул мне:
— Садитесь, Харви, — а когда я опустился на шаткий и пыльный стул, он продолжил: — Видите ли, Харви, у полицейского в наши дни забот полон рот. Он хочет к себе хорошего отношения. Мы все этого хотим. Но никто его не любит. А знаете, Харви, что может быть хуже того, что тебя не любят?
— Ну, наверное…
— Не угадывайте, Харви. Плохо, когда тебя не любят, но куда хуже, когда тебя держат за идиота.
— Я вас понимаю, лейтенант, — покивал я головой. — Чего уж тут приятного, если вас держат за идиота.
— Отлично. Я рад, Харви, что мы понимаем друг друга. Наша задача — ловить жуликов и сажать их в тюрьму. Вы же оберегаете их добро, позволяете им выбираться сухими из воды. Вы выставляете нас идиотами каждый божий день. Вы представляете, как это отражается на моей язве?
— Очень сожалею, — отозвался я.
— Чёрта с два вы сожалеете. Что вы делали в доме 626 по Парк-авеню?
— Я что, попал в гестапо? Почему я должен отчитываться перед вами в своих передвижениях? Я арестован?
— Нет, зачем же. Но я так подогрею почву под вашими ногами, что у вас на подошвах появятся волдыри.
— Лейтенант, — сказал я с теплотой в голосе, — почему бы нам не быть друзьями?
— Потому что я не хочу быть вашим другом, Харви. Я хочу знать, что вы делали в доме шестьсот двадцать шесть?
— Ходил в гости. Наносил дружеский визит.
— Нет, Харви, у Э. К. Брендона нет друзей.
— Вот как устроены все полицейские. Ну ни за что не признаются, что им что-то известно. Им непременно надо выколотить это из тебя.
— Зачем вы посещали Э. К. Брендона, Харви?
— Он ведёт дела с нашей страховой компанией.