— Почему, черт побери, ты носишь эту скучную высокую прическу, если у тебя локоны как у дикого ангела? — Его скользнувшие вниз руки ласкали ее тонкую талию и крепкую округлость маленькой попки. Шарлотта резко вдохнула, и Джеймс почувствовал, торжествуя, то волнение, в которое он ее привел. Но власть, которую они испытывали друг над другом, основывалась на взаимности. Он довольно быстро разделся, и Шарлотта увидела стройное тренированное мужское тело с широкими плечами и узкой талией. Сразу было видно, что он регулярно играет в сквош и бегает трусцой.
Однако, прежде чем снова обнять Шарлотту, он остановился перед ее светлой фигурой на темном покрывале. Она скинула туфли и осталась только в тонких трусиках из таких же кружев, как и лифчик. Солнце окрасило ее кожу в золотистый цвет, а его золотые отблески мерцали в ее спутавшихся светлых волосах. Без кокона из материи и кожи она выглядела более хрупкой и нежной. Длинные стройные ноги, округлые нежные бедра, и талия, которую можно было легко охватить ладонями. Полуобнаженные полные груди почти разрывали чашечки лифчика.
— Мне все кажется, что я сплю. В любую минуту могу проснуться за своим письменным столом, а ты сидишь, как мраморная статуя, перед ним, закутанная до кончика носа элегантной тканью, — прошептал он хрипло.
— Если ты и дальше будешь заставлять меня ждать, то я вынуждена буду затащить тебя сюда, чтобы доказать, что ты не спишь! — Шарлотта соблазнительно улыбнулась ему. К своему удивлению, она открыла в себе ту медлительность, которой еще никогда не обладала в подобной ситуации. Конечно, она больше уже не была наивным тинейджером, не имеющим ни о чем представления. Однако те немногие часы, которые она провела в постели с мужчинами, казавшимися ей безнадежно влюбленными в нее, скорее обманули ее ожидание. Быстрые торопливые движения приводили к удовлетворению только ее партнеров, в то время как она в темноте размышляла о том, кто же изобрел все эти истории о радости физической любви.
В эту ночь все было иначе. Никто из них не подумал о том, чтобы потушить лампы. Напротив, голод, который они испытывали друг к другу, они хотели также утолить и глазами. Жар опалил Шарлотту, когда с нее упала последняя ткань, и соски ее грудей твердо и требовательно ткнулись в его ладони. Нежное прикосновение меха к ее обнаженной спине раздражало кончики нервов и делало их необыкновенно чувствительными.
Она обвила руками затылок Джеймса и прижалась так крепко, как только могла, к сильному мужскому телу. В то время как его язык бродил по мягкой долине между ее грудями с мучительной и хорошо продуманной медлительностью, ее ищущие пальцы ощупывали мускулы плеч и впивались в его спину. Пылающие круги поднимались вверх, и, наконец, достигли розовато-коричневых вершин, которые, вздрагивая, стянулись и превратились в твердые бутоны.