Перри закрыл глаза и ощутил, как плоть начинает отваливаться от костей. Изумрудно-зеленый свет наполнил собой тоннель. Перри открыл глаза — отец исчез. Двери открылись. За ними что-то шевелилось.
Перри заглянул внутрь… и заорал.
Они почти здесь!
Дью и Чарльз Огден распластались на покрытой снегом лесной подстилке. Холод стоял зверский. Дью смотрел в прибор ночного видения. От зеленоватой картинки, открывавшейся его взгляду, кожа под толстым слоем зимней одежды покрывалась пупырышками.
— Не знаю, что это за чертовщина, но ясно, что ничего хорошего, — сказал он. — Может, хочешь еще пошутить про «Стар трек», Чарли?
— Нет. Я передумал.
— Что с радиацией?
Огден покачал головой:
— Ничего. По крайней мере отсюда не определяется. Счетчики Гейгера ничего не показывают. Дью, как думаешь, что это?
— Есть у меня идея, но я до сих пор надеюсь, что ошибаюсь. — Дью никак не мог выкинуть из головы бред Доуси насчет «двери». Даже в «Скорой», когда Маргарет перевязывала его раны, Перри еще кричал: «Закройте дверь, пока не поздно!». Дью боялся, что вещь, на которую он смотрит в эту минуту, и есть та самая дверь.
Дью оглянулся. Двое солдат снимали кошмарную сцену на цифровые камеры. В состав каждого взвода входило двое таких операторов.
— Вы все снимаете? — спросил Дью.
— Да, сэр, — хором ответили парни. В их голосах звучал страх.
Существа метались вокруг двух огромных дубов, с которых капала талая вода. Мертвые ветви деревьев образовывали скелетный навес, простирающийся над пятью десятками существ разного размера — от малышей вроде того, что выпрыгнул из окна на глазах у Дью, до полутораметровых тварей, передвигающихся на ногах-щупальцах толщиной с бейсбольную биту.
«Господи Иисусе, пятьдесят… А мы-то думали, что взяли всех. Сколько хозяев потребовалось, чтобы выносить пятьдесят монстров? Скольких хозяев мы вообще не обнаружили до самого вылупления личинок?» — спрашивал себя Дью.
Они построили что-то невообразимое. Что-то органическое, может, даже живое. Толстые, волокнистые тяжи — одни толщиной с веревку, другие с двутавровую балку — расходились во все стороны: от стволов — к земле, к ветвям, к другим стволам… Не меньше тысячи их образовывало гигантскую трехмерную паутину, словно придуманную художником-модернистом. А посреди тяжей, между огромными дубами, высилась та самая конструкция, которая раскрасила оранжевым инфракрасный снимок.
От сооружения из того же волокнистого материала веяло чем-то зловещим и примитивным, как от Стоунхенджа или древнего ацтекского храма. Четыре поперечные линии — те, которые шли с запада на восток, — на самом деле являли собой высокие арки; самая маленькая из них стояла в центре и возвышалась всего на десять футов, а самая высокая, первая от края, поднималась в небо на целых двадцать футов. Вместе четыре арки выглядели как конический каркас, наполовину врытый в промерзшую землю.