До тех пор пока люди, стоящие во главе государства, верят в проповедуемые ими идеи и используют, как всегда в политике, и аморальные, и моральные средства – это живая политика. Но как только оказывается, что единственное желание – это увидеть себя, любимого, в кресле как можно дольше и как можно в более комфортном виде, все начинает рушиться.
Конечно, существует некая профессиональная этика политика, и ее можно охарактеризовать, перефразируя слова Станиславского: люби державу в себе, а не себя в державе. Для политика профессиональная этика – это служение государству, народу, истории, смыслу, целеполаганию. Насколько она созвучна народу, насколько отвечает времени, в какой степени мечта государственного деятеля сливается с мечтой народа – вот это определяет политика. Если у политика нет смысла, нет цели, нет идеи и он любит только себя, а народ для него есть средство самовыражения – этот политик губит страну, команду, все на свете и себя тоже.
Бывает и такая ситуация, когда служение национальным интересам аморально, поскольку нарушает моральные принципы по отношению к другим народам. Поскольку национальные интересы страны, за которые выступает тот или иной государственный деятель, вступают в противоречие и нарушают права, национальные интересы, жизненные ценности какие-то соседнего народа. Но политика – это и есть искусство возможного, в ней всегда идет балансирование на грани. Можно сказать: мои интересы требуют уничтожения целых народов, но это является абсолютно недопустимым. Более того, уничтожив эти народы, можно породить издержки для своего народа гораздо большие, чем договорившись с этим народом. Можно уничтожать собственный народ и говорить при этом, что это ты делаешь ради чего-то, но это входит в глубокое противоречие с существованием народа и народ исчезает.
Можно проводить жестокие действия, но эти жестокие действия окажутся эффективными, можно проводить такие действия, которые окажутся и жестокими, и неэффективными, а можно проводить действия, которые вроде бы являются эффективными, но являются настолько чудовищно-аморальными, что они вдруг превращаются в неэффективные. Поэтому между нравственностью и эффективностью нет альтернативы. Нравственность – это уроки, данные человечеству по поводу того, как надо жить, чтобы не уничтожать самих себя.
Но существует и так называемая «историческая целесообразность». Ведь абсолютизация нравственности, так же, как ее уничтожение, одинаково приводят к уничтожению истории. История без нравственности не существует, но она и не существует в абсолютной нравственности. Она существует в сложнейшей диалектике возможного и требуемого. Если человечество перестанет двигаться, оно начинает падать вниз, но каждое его движение наверх чем-то оплачено.