Но было ясно, что плановая экономика может расти только на энтузиазме, то есть либо когда нужно выживать – например, во время войны, либо когда люди трудятся ради какой-то великой цели – так строили Магнитку и другие грандиозные проекты СССР. Грубо говоря – это был сплошной субботник. Но все нововведения советской системой абсолютно отторгались. И многие это понимали, например лидер Пражской весны Александр Дубчек и идеолог экономических реформ Отто Шик, которые хотели совместить социальную справедливость с экономической эффективностью и элементами свободы, чтобы умные творческие люди получили возможность много работать, но и много зарабатывать.
Интересно, что этого эксперимента испугался не только соцлагерь. Есть некоторые свидетельства в пользу версии, что западные лидеры очень боялись – вдруг в Чехословакии что-то получится и капиталистический мир вместо привычного врага увидит справедливый и эффективный социализм – поэтому негласно дали Брежневу понять, что не будут вмешиваться, если СССР силой подавит чехословацких реформаторов. Это неудивительно, ведь социализм долго казался реальной альтернативой для капитализма. Вот лишившись этой альтернативы, сейчас либеральная демократия начинает немного «бронзоветь».
«Леонид Брежнев: Давай условимся не уходить в прошлое, а спокойно беседовать, исходя из сложившейся теперь обстановки… Надо благоразумно и трезво вести беседу в направлении поисков решения… Ход событий, который проистекает, полностью подтверждает, что за твоей спиной правые силы готовили и съезд и все действия. Теперь вскрылись и подпольные станции, и склады оружия… На каких-то деловых принципах начнется отвод войск и т. д. Мы же не оккупировали Чехословакию, не собираемся держать ее в «оккупации», а хотим, чтобы она была свободной и проводила социалистическое сотрудничество, о чем договорились в Братиславе».
Из стенограммы переговоров в Москве Брежнева, Косыгина, Подгорного, Воронова с Дубчеком.
23 августа 1968 года.
Пражскую весну 1968 года, ввод в Чехословакию советских войск и свержение Александра Дубчека по традиции во всех книгах о холодной войне ставят в один ряд с советским вторжением в Венгрию, а также с Берлинским и Карибским кризисами. Вроде бы и правда похоже – танки там, танки тут, значит, все идет по одной, старой, схеме.
Между тем это не так. В отличие от Берлинского кризиса или венгерских событий, Пражская весна изначально не отражала противостояния между Востоком и Западом. Американский Белый дом отнесся к событиям хладнокровно, если не сказать – равнодушно. У США тогда были более важные проблемы – Вьетнам. А лично у президента Джонсона на носу были перевыборы. Американцы неофициально призывали чешских дипломатов к сдержанности, открыто склоняли их не повторять ошибок венгра Надя, объявившего в какой-то момент о нейтралитете – об этом напоминал министру иностранных дел Чехословакии Иржи Гаеку Генри Киссинджер, – и недвусмысленно поясняли, что никто из стран Запада воевать против стран Варшавского договора за «социализм с человеческим лицом» не будет.