В России же одна и та же сила, которая начала реформы в начале 90-х годов, в каком-то смысле правит и сейчас, не имея уже даже политической состязательности. У нас нет никаких способов для модификации политики, разве что уговаривать главу государства что-то делать. И это принципиально. Один из важнейших тезисов наших нынешних «государственников» состоит в том, что единственный способ эффективной экономической реформы – это авторитаризм. Нам всегда напоминают о Южной Корее 50–60-х годов, нынешнем Китае, Чили времен Пиночета и всегда сознательно забывают, замалчивают Восточную Европу, которой удалось совместить то, что у нас называют несовместимым – успешные демократические реформы с успешными рыночными. При этом и примеры с Южной Кореей и с Чили не слишком корректны, потому что экономический рост и определенное возрождение экономики там начались уже после того, как пошли перемены в системе.
А Восточная Европа дала нам доказательства и пример того, в чем мы ошиблись и в чем мы продолжаем ошибаться до сих пор. Восточная Европа доказала, что нельзя делать реформы постепенно и нельзя латать систему. Да, Михаил Сергеевич Горбачев отменил шестую статью и отменил руководящую роль Компартии, но после него начался процесс вживления новых институтов в старую ткань, чего делать нельзя. Восточная Европа доказала – необходимо демонтировать каркас старой системы, чтобы обеспечить успех экономической и политической реформ. А мы пошли по неправильному пути в 1991 году и теперь опять с нашей мнимой «модернизацией» идем по тому же тупиковому пути – латаем авторитаризм и пытаемся провести частичные реформы, которые на практике никуда не ведут.
Восточная Европа провела институциональные реформы последовательно, например, в них победившие на выборах парламентские партии формировали правительство. В России в 90-е годы ядро государства складывалось путем латания старой системы, поэтому и получились сверхмощная президентская власть, слабый парламент и слабые партии. Глубокой политической реформы на практике не было. В 1993 году пришел Ельцин, наконец сломавший старую систему, но вместо того, чтобы заботиться о политической состязательности, он, вместе со своими товарищами, принял решение, что власть никак нельзя отдавать, потому что кругом чудовища. И более того, все надо делать постепенно и под жестким контролем Кремля – что и стало фактически лозунгом новой власти. В этом смысле постепенность стала чем-то вроде оправдания консервации режима.
«Нам есть чему поучиться у восточноевропейских друзей».