Капитанство по наследству
Ник проснулся так неожиданно, как будто у него над ухом прозвенел будильник. «Сейчас будет Албина», — сказал он, мельком взглянув на дорогу. Здесь нам предстояло пересесть на каноэ и около часа идти вверх по реке.
Наконец мы прибыли. Об этом нас известил белый плакат с надписью «Бигистоун», пристроенный на зеленых кустах, которые каким-то чудом выросли на большом гранитном камне, торчащем посредине бухточки. «Бигистоун» и означает «Большой камень» на «токи-токи» — своеобразном жаргоне из английских, голландских слов, перемешанных со словами из языка местных индейцев и выходцев из Африки.
Мы с Ником поспешили в деревню. Однако разговаривать было не с кем. Завидев нас, местные жители уходили внутрь домов или напускали такой безразличный вид, что ни о какой беседе не могло быть и речи. «Попробуем сначала найти капитана», — сказал Ник. Так по традиции называют местных вождей — наверное, еще с тех времен, когда они вели переговоры с капитанами военных отрядов европейцев и называли себя так же, чтобы не казаться ниже рангом.
Мы прошли всю деревню. Среди индейских хижин возвышалась церквушка, немного дальше — школа. Подойдя к большому, похожему на сарай дому на окраине деревни, Ник постучал в стену. Из-за угла вышла пожилая индианка и сообщила, что капитан спит. Однако, когда я начал расспрашивать ее о деревне, окно — или, лучше сказать, деревянная ставня, заменяющая и раму, и стекла, — открылось. Появилась голова старика. Это и был капитан. Я попросил Ника объяснить, зачем мы приехали. Вождь выслушал, еще раз внимательно посмотрел на меня, достал большой складной нож и, начав чистить апельсин, произнес:
— Ну что ж, если твой народ хочет знать о моем народе... Спрашивай.
— Как вас зовут? — спросил я.
— Альфонс Стюра.
— Сколько лет вы правите этой деревней?
— Мне теперь уже семьдесят, а капитаном я здесь с тридцати. Считай.
— Вы знаете, как появилось селение Бигистоун?
— Этого я не знаю.
— Ну, а как давно вы здесь живете?
Вопрос заставил его задуматься.
— Мы живем здесь с тех пор, как бог создал землю, — сказал он.
— А все-таки, сколько лет?
— Лет двести, не меньше.
Это была явно трудная для капитана тема.
— Может быть, вы помните тех капитанов, что правили до вас?— спросил я, пытаясь выяснить то же самое другим путем.
— Хорошо помню по крайней мере трех, — сказал он с видимым облегчением. — Сначала был мой прадед, потом дед, потом отец. Теперь -я, а потом капитаном будет мой сын.
Выяснилось, что индейцы, несмотря на довольно обширные связи с миром (многие мужчины ходят на лесозаготовки, добывают шкуры для продажи), сохранили автономию. Власти не вмешиваются в их дела. Писаных законов нет, и, если возникает спор между семьями, прибегают к помощи суда — «круту». Вместе с капитаном «круту» решает, кто прав, а кто виноват. За мелкие проступки наказывают сами. Скандалистов, например, заставляют подметать улицу или выполнять другую работу на благо общины. Только в случае серьезных проступков передают нарушителя властям. Решение об этом принимает «круту», и не было случая, чтобы кто-то ослушался и не пришел в полицию.