Уже в первые часы пребывания в этом городе я встретилась с Зекеном Биляловым, начальником Майкаинской геологоразведочной экспедиции. Мы сидели в здании горкома партии, на том самом месте, где, как сказал Зекен, стояли когда-то их палатки. Он рассказывал о своей первой экспедиции, как добирались они от Экибастуза до Калкамана, как с трудом тащила тощая лошаденка людей, палатку — одну на всех — и комплект ручного бура. С ранней весны и до поздней осени, под палящим солнцем бурили они скважины — и нашли!
Нашли воду, которой на первых порах мог жить Экибастуз.
Мой собеседник говорил о таких далеких теперь событиях, что я, глядя на его молодое лицо, не выдержала, спросила:
— С каких же вы лет в геологии?
Зекен поправил очки тонкими загорелыми пальцами, улыбнулся:
— С пятнадцати. С 1948 года, с той первой экспедиции, где работал коногоном... Уже тогда я понял, что с геологией мне не расстаться... Вернулся в Экибастуз, когда за плечами была учеба в Алма-Ате и не один полевой сезон. Вели мы изыскания и зимой, а вы знаете, что такое зимняя степь? Сорокаградусный мороз с ветром, неделями по бездорожью добираешься до места, пристроившись в будке на санях трактора... Конечно, работа главным инженером Майкаинской геологоразведочной экспедиции не сулила облегчения. Но меня уже «заразил» Зкибастузом Яков Вилисович Бергман. Он приехал в Экибастуз еще во время войны и поверил в него раз и навсегда. Вообще мне на редкость везло в жизни, — улыбнулся Зекен, — на хороших учителей...
Пожалуй, это было не просто везение. В Казахстане работала тогда большая и сильная плеяда геологов во главе с Канышем Имантаевичем Сатпаевым, первым президентом Академии наук Казахской ССР. То, что было сделано ими до войны, во время войны (только с 41-го по 45 год геологический совет республики организовал 350 экспедиций!) и после, во многом обусловило сегодняшний размах развития промышленного Казахстана.
...Дорога идет по дну верхней террасы разреза «Богатырь». Широкая долина засыпана черными, матово-блеклыми обломками угля. Слева — уходящие ввысь, плотно спрессованные пласты угля, справа — обрыв. На дне нижней террасы — ярко-желтый роторный экскаватор-«пятитысячник»: пять тысяч кубометров угля выдает он в час. Рабочие в касках, взбирающиеся по его лестницам, бочка с водой на дне карьера — черточки, точка на фоне этой махины. Даже железнодорожный состав, двигающийся по дну разреза, кажется игрушечным. Масштабы добычи подавляют, а ведь это только начало...
— Мы завершили разведку месторождения, — говорит Зекен, — и подсчитали, что запасов его хватит лет на сто! Но есть еще более глубокие пласты...