— Такого медведя, — говорит, в свою очередь, Амет, — я мальчишкой убил. Давно это было. В первый раз на охоту пошел и на него наткнулся. Даже испугаться по-настоящему не успел. Выстрелил, он сразу и рухнул. Обрадовался было, но как медведя тащить, когда до аула ой как далеко. Выбежал на край ущелья — вижу, старик внизу идет. Кричу ему: «Помоги, сходи в аул, скажи, пусть люди придут, я медведя убил, шашлык есть будем». Старик только рукой махнул. Не поверил. Сколько мог, я мяса взял и побрел в аул. Мне поверили, пошли за мной, принесли медведя. Тогда я говорю тому старику, мол, вот я какой охотник, а ты не поверил.
Старик опять за свое — всякое со страху бывает. Ух, заело это меня. «Не веришь, — говорю, — что я стрелять умею!» Вскинул ружье, а метров за сто пятьдесят бежит моя собака. Хорошая собака, но тут уж я не размышлял, голову словно туманом застлало. Прицелился — выстрелил, и моя собака как подкошенная упала. «Что теперь скажешь?» — кричу старику, а он смеется. Говорит: «Вот теперь вижу, что ты настоящий горец». Медведя всем разделили, шкуру старику отдал. Вино пили, а мяса я есть не стал. Жалко было собаку.
— Да, — сказал после недолгого молчания Абдулмумин Маджидов. самый пожилой горец за столом. — Черные медведи и в самом деле бывают очень большие. Я видел следы там, в горах. Но самым интересным существом я, как хотите, снежных червей считаю. Старики говорят, что рождаются они в снегу, который два лета в горах пролежал, и только в очень жаркую погоду. Я только раз их видел, кишмя в снегу кишели. Белые с черными головками. А положишь на ладонь, на солнышке подержишь — остается только капля воды! Вот ведь чудо какое.
— Тут к нам один специалист приезжал из Москвы. Хотел найти этих червей и в термосе ученым отвезти. Я его на лошади по горам возил, но червей этих так и не нашли. Не выдалось, значит, нужное лето. А если ты приедешь, — говорит Абдулмумин, — я тебе их покажу. Приезжай, а? Где-нибудь в июле—августе. Это для них самое время. Снимешь червей на снегу, потом на ладони. И каплю воды снимешь, что от червя останется...
Хорошо было сидеть на солнечном лугу в горах, перед стремительно мчавшимся Джурмутом. День катился к закату, вертолет застрял в Гергебиле. Оттуда радировали, что испортилась погода и он вылететь не сможет. А я и не жалел, что не удалось побывать у Гутон-горы: разве Тлярата — земля, где начинает свою жизнь один из притоков Сулака, — и в самом деле не чудеснейший уголок?
На следующий день, увидев сумеречное небо, затянутое облаками, мы решили, что вертолета при такой погоде можно ждать долго. Друзья посадили меня на лучшее место в машине, отправлявшейся вниз по Аварскому Койсу, и, прощаясь, наказали в другой раз, прежде чем прилетать, звонить, чтобы они заранее смогли зажарить барана. Я обещал. Потому что стоило еще раз приехать в Тлярату, хотя бы для того, чтобы разгадать загадку снежных червей.