В процессе подготовки к визиту запортального премьера Гоша, прочитав его интервью и выступления, теперь изучал и его биографию. Мне тоже предстояло нечто подобное, только вот биографию требовалось учить не премьерскую, а свою. И перед тем, что немаловажно, надо было еще и выбрать из нескольких десятков имеющихся наиболее приличную. Так что, тяжко вздохнув, я раскрыл специально подготовленную информбюро толстую папку «Г. А. Найденов. Жизнеописание» и погрузился в захватывающие дух похождения этого персонажа.
С самого своего появления в этом мире я всегда отказывался разговаривать, а уж тем более что-то писать о своем прошлом – иногда вежливо, а чаще не очень, так что все к этому давно привыкли. Однако не мешал появлению разнообразных слухов и домыслов, которых за десять лет накопилось уже очень и очень немало. Среди них были и довольно экзотичные: например, что я марсианин. Но большого распространения именно этот вариант не получил, потому что стараниями Уэллса образованная публика уже знала, как выглядят марсиане, и при всем желании не могла найти во мне ни малейшего сходства с каноническим образом, а необразованная была не в курсе как существования Марса вообще, так и марсиан в частности.
Но такого рода истории в лежащую передо мной папку не попали: там были только более или менее связные и подтвержденные хоть какими-то фактами. Например, фотография, где я обнимаю спасшего меня из волн Индийского океана старпома английского земснаряда, каковое событие произошло весной тысяча восемьсот семьдесят первого года, выглядела весьма убедительно: несмотря на то что я там был снят со спины, просматривалось определенное сходство. Да и дальнейший текст про то, как я несколько лет работал ассистентом у Пастера, а потом из-за любовной истории с неназванной герцогиней вынужден был отправиться в Мексику, тоже был не лишен некоторых литературных достоинств, но чем-то мне этот вариант не нравился. Наверное, герцогиней. Еще не хватало кучи писем от престарелых баб с вопросом: «А помнишь ли, дорогой?..» В общем, пролистав еще пару сюжетов, я остановился на более или менее подходящем. Он был неплохо подтвержден аж тремя документами, причем абсолютно подлинными. Первый свидетельствовал, что в лето тысяча восемьсот шестьдесят четвертое от Рождества Христова некий Андрей Найденов принял постриг в Оптиной пустыни, став отцом Мелхиседеком. Второй был письмом настоятеля, где мельком упоминалось о том, что на подворье монастыря имеются какие-то отроки. Третий же документ извещал о кончине отца Мелхиседека, произошедшей в восемьдесят шестом году. На основе этих материалов и была реконструирована моя биография, как внешний вид синантропа по паре мелких костей, впоследствии, кстати, пропавших.