Солдаты сидели серьезные, деловые, держа наготове мушкеты и ружья с примкнутыми багинетами. Решили взять обоих толмачей — и Панова и Шарахова, чтобы уж наверняка объясниться с местными жителями, ежели встретятся.
На руль сел сам Дементьев.
— Иван, парочку русалок привези, а то зазябли! — крикнул Панову кто-то, и все облегченно загоготали.
Панов из шлюпки что-то весело ответил, не расслышали.
Когда бот уже отвалил, Чириков крикнул вдогонку:
— Смотрите у меня: никакого озлобления жителям не чинить! Взыщу строго. Плохую погоду перемешкать на берегу, в тумане и возвращаться!
То взлетая на гребни волн, то исчезая из глаз, лонг-бот направился к незнакомому берегу. Последним шлюпку видел в подзорную трубу капитан — как обогнула она скалистый мыс и скрылась за ним, вошла в залив.
Стали томиться, ждать.
Прошел час — ракеты нет. Два часа минуло — нет ракеты, сколько ни всматривались до рези в глазах. Не смогли высадиться, возвращаются? Почему? Но и условленного на сей случай пушечного выстрела нет. Уж его бы непременно услышали. Все на корабле притаили дыхание, слушают.
Только скрипят тали, и плещет волна в борт. Чайка закричит, все вздрагивают, машут шапками, отпугивают ее, чтобы не мешала слушать.
Но больше ни звука — ни пушечного, ни ружейных выстрелов. Мертвая тишина.
Прошло три часа, четыре.
Устали прислушиваться. Начали высматривать костер на скалах. Должны его непременно запалить, если хоть кто-то добрался до берега.
Нет костра. А уж начало смеркаться, непременно увидели бы огонь! Но молчат матросы, гроздьями повиснув на вантах, чтобы получше сверху видеть берег.
Берег все так же пустынен, тих, приветлив, загадочен. Ни огонька, ни дыма, ни крика, ни выстрела.
Пьяный Делиль что-то бормочет о коварстве и кровожадности дикарей, делая выпады воображаемой шпагой:
— Канальи! En garde! (Фехтовальный термин: «Защищайтесь!»
(франц.)
)
О канальи...
— Предупреждал я... — желчно бурчит Плаутин. — Не верь, говорят, речи людской да тишине морской.
— Берег сомнительный, — качает головой и задумчиво посапывает погасшей трубкой Чихачев. — Может, в сулой попали? Вон как нас течение водит.
Еще больше сутулясь, Чириков ходит по шканцам. Остановится, пристально рассматривает прячущийся в наползающей темноте берег, опустит зрительную трубу, долго стоит задумавшись. Что могло с ними случиться? Напали местные при высадке? Но ведь все одиннадцать хорошо вооружены. Даже пушка есть. Отстрелялись бы, ушли, вернулись. И выстрелы бы наверняка услышали на корабле.