— Все наверх! Парус вниз! Парус ползет не вниз, а вперед и вправо, сейчас он вырвется, улетит. Страшный треск!
— Рей?!
Нет, обломилась верхушка мачты, самый кончик, стеньга, трехметровый кусок.
Грот мечется перед лодкой, как сумасшедший непогашенный парашют. Кое-как прижимаем его к борту, комкаем, втаскиваем на крышу хижины. Все это в кромешной тьме.
Бросили плавучий якорь. Приладили на форштаг брезентовое подобие аварийного стакселя. Сели и пригорюнились. Теперь мы беспомощны до утра.
12.02.78.
Тур кивнул на мою тетрадку:
— Не забудь записать — вчера полночи сражались за 210°, мучились, сломали мачту, а на рассвете, когда никого не было на мостике и лодка дрейфовала, компас показывал точно 210°.
Да, смешно, но именно таков океан, и неизвестно, что он преподнесет через десять минут.
В данную минуту океан тих. И молчалив. И бескраен. Ни самолета в небе, ни корабля на горизонте, мир состоит из воды, и мы в его центре. Занялись ремонтом — освободили стеньгу из путаницы канатов, опустили на палубу и увидели вблизи хозяйство верхолаза Нормана: блоки, скобы, коуши, подъемные устройства грота и топселя.
Блоки снимем с обломка и переставим на здоровую часть мачты, поменяем на рее парус — вместо основного привяжем запасной. Глаза боятся — руки делают.
За трапезой, мудрые и могущественные, мы решали судьбу мыши. На борту обнаружилась мышь, Эйч-Пи уверяет, что встретился с ней нос к носу и уже смастерил было на ее погибель мышеловку. Однако Тур очень серьезно вынес мышке оправдательный вердикт: она нужна и полезна, так как подъедает за нами крошки, а тростник и веревки наверняка по сытости не грызет. Кто-то спросил: «Что же она пьет?» После долгой дискуссии решили, что мышка пьет росу.
Приятно с высоты своего величия даровать благо.
Подобно персонажу «Маленького принца», мы следим за тем, чтобы наша крошечная планетка, утлый наш, отсыревший насквозь «микрокосм» содержался в разумном порядке. Обметаем его вениками, заботимся о нем — всякий на свой лад.
13.02.78.
Вдали показалась странная алая полоса. Она медленно приближалась. Запахло гнилью.
В воде, зачерпнутой с борта, плавали красновато-оранжевые частички.
— Мертвый планктон, — определил Тур. — Гибнет и от природных причин, однако чаще от загрязнения.
Мы плыли словно в море крови. На рули, на корпус налипали нефтяные комки — точно такие же, что наблюдались в экспедиции «Ра».
14.02.78.
Норман без конца вызывает Бахрейн. Удивительна особенность рации, предоставленной нам Би-би-си. Прием устойчив, обратная связь отсутствует. В каком-то смысле это символично. Мир жужжит нам в уши о вооруженных конфликтах, о расовой розни, мы всем своим лодочным бытием протестуем, взываем, декларируем, доказываем жизненность идей сосуществования — и как в вату.