Скользнули мимо тенями эсминцы: один, второй, третий... Не обратили на штатскую букашку ни малейшего внимания.
В шесть утра показалась яхта. Мы подали на нее канат, подаренный «Славском», спустили грот — на диво четко, со щегольством бывалых мореходов: даже сами поразились своей сноровке.
Открылся порт, и мы поняли, что попали не куда-нибудь, а на военно-морскую базу. Корабли, рассыльные катера и десантные боты, плавучие доки... Все серое, стальное, устрашающее.
Официальных торжеств по поводу нашего визита никто не устраивал. Пришвартовались у стенки, где нам указали, и гостеприимный норвежский консул забрал нас к себе. Вымылись у него по очереди в ванне. Стали размещаться на постой.
Фешенебельные отели нам были не по карману. Трое — Хейердал, Карло и Герман — поселились в небольшой гостинице, шестеро — в местном спортклубе, в кирпичных одноэтажных домиках-бунгало.
Меня с Норманом Бейкером пригласил в свой дом Петрос Рейсян, армянин по национальности, здешний старожил и коммерсант. Он торгует запасными частями к автомобилям, а душу отводит в радиолюбительстве.
Рейсян давно знаком нам по эфиру. Едва курс «Тигриса» лег на Джибути, он вызвался представлять здесь наши интересы. Посредничал между нами и Би-би-си, помогал фрахтовать яхту.
Нам было хорошо у Петроса. До того хорошо, что мучила совесть: катаемся как сыр в масле, а ребята, обделенные, на отшибе. На следующий день мы попытались во имя солидарности перебраться в бунгало, но темпераментный Петрос устроил скандал: «Обижаете, да? Обижаете?!!» Кроме того, обнаружилось, что не так уж ребята мыкаются в своих домиках — у них там и кондиционеры есть, — и мы перенесли вещички обратно.
То, что мы с Норманом оказались вместе, обоих радовало. Я в который раз убедился: Норман наедине совсем не тот, что в лодке, — крикливый, упрямый, амбициозный, когда в его адрес трудно не злословить. Он обезоруживающе искренен, наивен и незащищен.
За исключением Хейердала нет, пожалуй, в экспедиции человека, для которого плавание значило бы больше, чем для Нормана Бейкера.
Ради «Тигриса» он круто изменил жизнь, на полгода бросил свою строительную контору, поставил на карту благосостояние семьи и, естественно, хотел крупно выиграть. Думал о паблисити, о бестселлере, о лекционном турне. И дабы все это блестяще осуществилось, усиленно старался обеспечить путешествию успех.
Карло как-то сказал: «Норман из тех, на ком можно вешать бирку: «Made in USA». На нем прямо-таки написано: «Мы — американцы, мы всемогущи, а если ветер дует не с той стороны, так это не мы виноваты, а он, ветер».