В комнате Рейн поинтересовался:
— А поужинать мы сможем? Или тарелки поставят перед всеми, кроме нас?
— Через час оно само развеется, — кивнула я. — Сейчас переоденусь, покормлю Соль и сяду за работу, да?
Рейн фыркнул.
Ужином нас накормили. Всей компанией мы справились с большим жареным гусем с яблоками, и единственной нотой, омрачившей веселье, стало то, что ньер Ленарт рассказал о произошедшем у соседа несчастье — у того неожиданно умерли две старые собаки, прожившие в доме почти пятнадцать лет.
Искать мужчину, который сделает мою жизнь легкой? Я бы предпочла кого-нибудь, кто сделает её интересной.
Э. Уоррен
Я снова была в сером туннеле. Теперь я сама, не Холт. И бежала, бежала, спасалась из последних сил, петляя по бесконечным коридорам. А следом гналась тьма. Не просто мрак в смысле отсутствия света, а что-то, выглядящее мраком, — непонятное, огромное, голодное… и разумное. Свернула в очередной раз, чувствуя, как подкашиваются ноги, — и оказалась в тупике. Дальше хода не было. И назад его не было тоже — оттуда медленно, неотвратимо выползали чёрные жгуты щупалец…
— Сита! Сита!!! Проснись! Ну, хорошая, открывай глаза, что ты, что ты?
Ох, Рейн. И я не в катакомбах, а у себя в кровати. И он рядом, трясёт меня за плечи. А под кроватью шипит ларра.
— Опять кошмар?
Я кивнула, клацая зубами.
Он, не раздумывая, притянул мою голову к себе на грудь. Обнял.
— Снова катакомбы?
— Да. Мне снилось, — передёрнулась от пережитого страха, — что я убегаю. И за мной гонится какое-то создание. Чёрное, огромное, голодное. Не зверь, не человек. Что-то непонятное.
— Сита, я верно понял? Там была ты, а не я? И опасность грозила тебе?
Молча кивнула.
— Повторю снова: Сита, бери ребёнка и уезжай из Паэньи. Смотри, фокус событий сместился. Теперь в опасности ты. — Он легко встряхнул меня за плечи: — Уезжай, уезжай отсюда немедленно!
— Тогда погибнешь ты. — Я была уверена в том, что сказала. И продолжила бодрым враньём: — Знаешь, я почему-то убеждена, что всё обойдётся, если мы будем, как в том подвале, — вместе.
— Сита! Нашей дочке нужна мать!
Улыбнулась. Сейчас он говорит, не думая. И назвал Соль не моей, а нашей…
Он погладил меня по волосам. Вздохнул:
— Давай поговорим завтра? Посидеть с тобой, пока ты не уснёшь?
Я кивнула опять.
— Рейн, а как ты проснулся? Я кричала во сне?
— Нет, Ссэнасс разбудила, — усмехнулся он, вытягиваясь рядом. — Иди ко мне на плечо и засыпай. И, знаешь, у тебя чудесный запах. А платья я тебе всё равно куплю, как ни вредничай.
Улыбнулась снова.
Он ещё не знает всего, на что я способна.