Той же цели служит демонстративная невоинственность мужчин, которая является непременным условием для вступления в должность внутреннего иноземца и обязательным показателем устойчивой чуждости (отказ от драки, как и отказ от гостеприимства, — чрезвычайно эффективный способ уклонения от межкультурных контактов). Буракумины, инаданы и цыгане могут быть «страстными» или «порывистыми», но никто не ждет от них воинской чести. Чтобы оставаться конкурентоспособными функциональными евнухами, монахами, исповедниками или шутами, они не должны производить впечатление полноценных мужчин. Василий Розанов, один из наиболее красноречивых российских антисемитов, говорит о еврейской «женственности, прилепленности и прямой привязанности, почти влюбчивости; во-первых, лицом к лицу с тем человеком, с каким каждый из них имеет дело, и, во-вторых, вообще к окружающему племени, обстановке, природе и быту (укоры пророков, да и очевидность)»11. Гермес был столь же слаб, сколь умен (ум компенсировал слабость); Гефест был хром, уродлив и комически неумел во всем, кроме изумительного своего мастерства; провидцы-кузнецы германских мифов были горбатыми карликами с огромными головами; и все они — вместе с торговцами и ремесленниками, которым они покровительствовали, — ассоциировались с распутством и супружескими изменами. Три образа — бесстрастная нейтральность, циничное донжуанство и женский эротизм — сочетались в различных пропорциях и применялись в разной степени, однако общим для них было разительное отсутствие мужественности.
* * *
Впрочем, иноземцы славны не столько образами, сколько действиями, а самыми главными действиями, определяющими человека и общество, являются прием пищи и производство потомства. Чужаки (враги) — это люди, с которыми не садятся за стол и не вступают в браки; безнадежные чужаки (варвары) — это люди, которые едят всякую мерзость и блудят, точно дикие звери. Наиболее распространенный способ превратить чужака в друга — разделить с ним трапезу и «кровь»; наиболее верный способ остаться чужаком — отказаться и от того, и от другого.
Все кочевые посредники эндогамны, и многие из них соблюдают пищевые ограничения, которые делают братание с соседями/клиентами невозможным (а выполнение опасных и постыдных функций — вообразимым). Только акт искупления, совершенный Финеесом, смог спасти детей Израиля от гнева Господня, когда «начал народ блудодействовать с дочерями Моава», а один из них привел «Мадианитянку, в глазах Моисея». Ибо он (Финеес, сын Елеазара, сына Аарона-священника) «взял в руку свою копье и вошел вслед за Израильтянином в спальню и пронзил обоих их, Израильтянина и женщину, в чрево ее: и прекратилось поражение сынов Израилевых» (Книга Чисел 25: 1 —18). Мужчинам часто удается избежать наказания, однако в традиционных еврейских и цыганских общинах брак женщины с чужаком считается непоправимым осквернением и приводит к изгнанию и символической смерти. Во времена, когда все боги были ревнивы, в поступке Финееса не было ничего необычного; странной является приверженность эндогамии в обществе победившего религиозного универсализма.