Георгиос тормозит и останавливает машину на узкой обочине.
— Дальше пойдем пешком. Тут грунтовка, да такая, что по ней на машине лучше не ездить.
К рыбацкой деревушке, куда мы с Георгиосом направляемся, ведет даже не дорога, а широкая тропа. Спускаться приходится медленно, обходя огромные камни, преграждающие путь.
В ярких лучах солнца, разгоняющих остатки утреннего тумана, валуны желто-белые. Серебристая листва олив дрожит от легкого морского ветерка. Тропинка становится все круче, свиваясь словно пружина Георгиос не сбавляет шага. Ему уже шестой десяток но, он легко сбегает вниз, и я стараюсь не отставать от него.
Слышен глухой рокот прибоя. Пробравшись через покрытые росой колючие кусты, входим в деревню. Снежно белые домики лепятся на пологом склоне горы. Поставлены они так тесно, что селение напоминает лабиринт.
По узкой улочке — раскинь руки и коснешься стен — мы спустились к морю. Из песка торчали шесты, на которых колыхались развешанные рыбацкие сети. Константинос ждал нас у крохотной пристани. На камнях мола, едва выступающего из воды, скользким ковром лежали зеленые водоросли.
Здесь был пришвартован баркас Константиноса, который и размерами и конструкцией более всего напоминал спасательную шлюпку.
Через четверть часа Георгиос отталкивается багром от пристани, Константинос запускает двигатель, и баркас словно нехотя отходит от берега. Маленькое суденышко сначала тяжело переваливается через бегущие ему навстречу волны, потом медленно набирает скорость. Спустя час мы в открытом море. Сбросив сеть, устраиваемся на пустых деревянных ящиках передохнуть.
— Константинос, у тебя, по-моему, мотор стучит,— замечает Георгиос.
— Еще; бы ему не стучать. Совсем старая, машинка, только и ремонтирую ее. Купить бы новый мотор, но... не по деньгам.
— Здесь мало рыбы? — спрашиваю я.
— Да нет, рыбы хватает. Вот только цены на нее устанавливают не рыбаки. Улов у нас скупают оптовики, владельцы ресторанов и гостиниц. А платят они сколько считают нужным. Нам же ездить в город торговать на рынке накладно, да и не на чем: транспорта нет. Так что на рыбе сейчас не разбогатеешь.
— Все дорожает... Все дорожает... — размышляет вслух Константинос. — То горючее, то хлеб. А оптовые цены на рыбу не повышаются…
...В этот день рыбацкое счастье нам не улыбнулось. За полдня в сеть попало лишь несколько мелких рыбешек. Порывы крепкого ветра подняли крутые пенящиеся волны.
— Начинает штормить,— сказал Константинос. — Пора возвращаться. Развернув баркас, он закрепил руль. Судно, несколько раз зачерпнув носом воду, направилось к невидимому берегу, с трудом рассекая упругие волны.