– Вот именно. Надо мной. – Вместо этого он заставил их смеяться над Джоффом – ловко, не так ли?
– Брат говорил, что смешить людей не позорно. Что это честное ремесло, – сказала Пенни и залилась слезами.
– Мне жаль твоего брата. – Он уже говорил ей это в Волантисе, но тогда она была так поглощена своим горем, что вряд ли услышала. Теперь до нее дошло.
– Жаль, вот как? – Губа у нее дрожала, глаза казались двумя красными дырами. – Мы уехали из Королевской Гавани в ту же ночь. Так брат решил – боялся, что нас тоже обвинят в смерти короля Джоффри и будут пытать. Сначала мы поехали в Тирош, где у нас был знакомый жонглер, много лет представлявший у фонтана Пьяного Бога. Он уже состарился, часто ронял мячи и гонялся за ними по площади, но тирошийцы все равно бросали ему монетки, хоть и смеялись. Как-то утром его нашли около храма Триоса. Там стоит большая статуя этого трехглавого бога; старика расчленили и засунули куски во рты всех трех голов. Тело сшили заново и увидели, что у него самого головы нет.
– Голова отправилась к моей дражайшей сестрице. Он тоже был карликом.
– Да, как вы и Оппо… Грошик. Жонглера вам тоже жаль?
– Я только сейчас узнал о его существовании, но мне и его жаль, да.
– Он умер из-за вас. Его кровь на ваших руках.
Это обвинение, особенно после слов Джораха Мормонта, сильно уязвило его.
– Его кровь на руках моей сестры и убивших его скотов. Что до моих, – Тирион сжал кулаки, – на них тоже немало крови. Кого я только не убивал: отцов, матерей, племянников, любовниц, мужчин, женщин, королей, шлюх. Однажды меня разозлил певец, и я велел суп из него сварить. Но ни жонглеров, ни карликов у меня на совести нет. Я неповинен в том, что стряслось с твоим братцем.
На это Пенни выплеснула вино из чаши ему в лицо – совсем как дражайшая сестрица. В глазах защипало, дверь камбуза хлопнула. Вот тебе и подружились.
Тирион почти не имел дела с другими карликами. Его лорд-отец не любил напоминаний о сыновнем уродстве, и скоморохи, державшие у себя коротышек, быстро научились держаться подальше от Бобрового Утеса и Ланниспорта. Став взрослым, Тирион узнал, что у дорнийского лорда Фаулера есть шут-карлик, на Перстах служит карлик-мейстер и среди Молчаливых Сестер тоже есть карлица, но у него не было ни малейшего желания знакомиться с ними. Доходили до него и менее достоверные слухи: о карлице-ведьме, будто бы живущей на холме в речных землях, и маленькой шлюхе из Королевской Гавани, блудящей будто бы с кобелями. Сестрица, сообщив ему о последней, посоветовала заодно найти себе течную суку и попробовать самому. На вежливый вопрос, не себя ли сестра имеет в виду, она и плеснула в него вином – да не белым, как это, а красным. Тирион протер глаза рукавом.