— Чушь какая! То, что всем известно, не всегда является истиной, — дочитав, назидательно произнес Сайлас. — Я говорю со всей ответственностью — чума передается при непосредственном контакте с больным или с его вещами.
— Ладно, — согласился Робер. — Так что же мы сидим? Пойдем, нужно рассказать об этом всем!
Энергия била в нем ключом, он действительно был готов немедленно вскочить и бежать на улицы спасать людей.
— Может, мы сначала как следует выспимся, а потом побежим спасать человечество? — усмехнулся Сайлас.
Тюржи пришлось согласиться, но вряд ли он смог уснуть этой ночью. Перед сном Бонсайт еще раз сверился с компьютером, проиграв заодно на нем возможные сценарии развития событий, если он проведет в жизнь свои карантинные меры. Если верить машине, ничего страшного произойти не должно. Количество заболевших и умерших сильно не сократится, ход истории нарушен не будет. Успокоенный этим, он мирно уснул и крепко проспал бы до позднего утра, если бы не Тюржи, который разбудил его еще засветло. Наскоро позавтракав, новоявленные борцы с чумой вышли на улицу.
Дальнейшие дни слились для Сайласа в одну сплошную полосу. Они убеждали, уговаривали, пугали последствиями. Переходя из квартала в квартал, Тюржи был неутомим. Иногда к ним прислушивались, особенно в центре Парижа, где Робер был хорошо известен. Он смог привлечь на свою сторону несколько высокопоставленных особ. Слух дошел до приближенных к двору. В бедных кварталах их слушали меньше, поскольку бедняки привыкли жить своим умом и не доверяли пришлым людям с их завиральными идеями. Но, несмотря на все старания, чума набирала ход. Сайлас еще пару раз возвращался к теме отъезда, пытаясь уговорить поэта уехать, но тот пропускал его слова мимо ушей. Его глаза фанатично блестели, он почти не спал и все свои силы и талант направил на борьбу с распространением болезни.
Но эпидемия нарастала. Умерших было так много, что их не успевали хоронить. На улицах появились всадники с крючьями, которыми они цепляли трупы, валяющиеся на улицах, и стаскивали их в большую яму, которая становилась для несчастных общей могилой. Воздух был насыщен запахом гниющих тел, болезни и различных снадобий. Врачи, сознавая свое бессилие, давали самые безумные советы, к примеру, носить человеческие фекалии в мешочке на шее, ссылаясь на то, что запах дерьма должен предотвратить вдыхание вредных «миазмов», а значит, и заболевание. Для обеззараживания помещений, где кто-то умер от чумы, предлагалось поставить туда блюдо с молоком или положить несколько луковиц. Многие погибли от болевого шока при прижигании бубонов раскаленной кочергой. В общем, если Сайлас когда-нибудь задумывался о том, как выглядит ад, то сейчас он это знал.