— Вы кого-то ищете? — поднимаясь на ноги, спросил он и хотел продолжить свои расспросы, как вдруг со всей определенностью понял, кого они ищут.
Толпа была вооружена. Люди несли, кто что мог: лопаты, колы, заступы, палки, предводительствовал неожиданно прилично одетый человек, лицо которого показалось Сайласу знакомым. В те доли секунды, что он рассматривал приближающихся, он догадался, что в лице предводителя была та же неуловимая неопределенность, которая была в лицах всех прочих чужаков. Как будто оно в любой момент могло сменить образ.
На мгновение застыв на месте от неожиданности, Сайлас из последних сил рванул прочь. Толпа как будто только этого и ждала, и через секунду люди с воплями и гиканьем бросились вслед за лордом. Он бежал, петляя, как заяц. В его возбужденном состоянии ему почему-то показалось, что в него будут бросаться камнями. Но камни никто не бросал, однако преследователи нагоняли. Нестерпимо болел обожженный бок, легкие горели огнем, но не в обычае Бонсайтов было сдаваться. Сайлас нырнул в какой-то переулок, потом в другой, пронесся через небольшую площадь, но силы быстро его оставляли. Бегущие же сзади в своем азарте преследования, казалось, становились все неутомимее.
Наконец лорд понял, что не в состоянии больше бежать. Он остановился, задыхаясь, посередине пыльной мостовой и обернулся к своим мучителям, готовясь подороже продать жизнь.
— Кто вы? — едва выговаривая слова, спросил он. — Что вам от меня нужно?
— Держите его! — не обращая внимания на его слова, крикнул кто-то из толпы. — Держите, он опасен!
Люди угрожающе двинулись на Бонсайта. Он немного отступил, а потом первым нанес удар в ближайшую физиономию. Началась свалка, Сайлас щедро раздавал удары направо и налево, но сильный удар по голове прекратил его сопротивление и погасил мир вокруг него.
Сайлас очнулся в душном и полутемном помещении. Голова раскалывалась, бок ныл, а воздух был наполнен отвратительным зловоньем. Немного полежав неподвижно, пока боль в голове чуть поутихла, он осторожно пошевелился. Проведя рукой, Сайлас определил, что лежит на куче трухлявой соломы, небрежно брошенной на деревянный топчан. Оглядевшись, он понял: тусклый свет пробивается сквозь маленькое зарешеченное окно.
— Эй, — тихо позвал он. — Эй!
Услышав собственный голос, он удивился, как слабо и хрипло он прозвучал.
— Эй! — позвал он громче.
— Эй-эй-эй! — как эхо, раздался громкий издевательский крик из-за соседней стенки.
— Эй-эй-эй! — радостно подхватили за другой.
Чуть дальше кто-то тоскливо завыл. Сайлас, в ужасе подскочив на своем жалком ложе, напрасно пытался пронзить взглядом полумрак. Наконец глаза немного привыкли к скудному освещению. К тому времени все неизвестное, но, судя по всему, достаточно обширное помещение наполнилось какофонией звуков. Там кричали, визжали, рыдали, выли. Все это напоминало ад. Сайлас заткнул уши и пытался осмотреться в своем обиталище. Он находился в небольшой каморке, в которой находились только его топчан, дыра в полу и деревянная миска с водой. Напротив маленького окошка, расположенного почти под самым потолком, была крепкая дверь с небольшим зарешеченным отверстием. Сайлас с трудом поднялся на ноги и подошел к ней. Ручки не было. Он попытался толкнуть, но дверь была заперта. Бонсайт попробовал выглянуть в смотровое оконце в дверях, но ничего не увидел. А вокруг по-прежнему бушевал шквал звуков, но теперь к ним прибавились окрики, звуки ударов, стоны, лязганье цепей.