— Вы хотите отправиться сейчас же?
— Конечно.
Она покачала головой.
— Не могу. Я должна… нет, не могу.
Она полностью овладела собой, от приступа истерии не осталось и следа.
— Вы говорите, хочу ли я помочь. В этом нет никаких сомнений, вопрос только в том, как я могу помочь? — Она задумалась, изучающе глядя на меня. — Пожалуй, я вам кое-что расскажу.
— Буду вам признателен.
— Я уже говорила, что два сотрудника полиции ушли отсюда с полчаса назад.
— Да.
— Так вот, пока они находились здесь, незадолго до их ухода, одному из них кто-то позвонил, и после разговора он сказал, что Ниро Вулф, возможно, через своего помощника Арчи Гудвина сделает попытку связаться со мной. В этом случае меня попросили сообщить полиции все, что будет говорить Вулф.
— Очень интересно. И вы дали согласие?
— Нет. Я не желаю связывать себя никакими обязательствами. — Она поднялась, подошла к столу, достала из ящика пачку сигарет, закурила и сделала подряд две глубоких затяжки, продолжая стоять и глядеть на меня. — Я рассказала вам об этом чисто из эгоистических соображений. Мне думается, что мистер Вулф умнее любого полицейского. Именно поэтому миссис Фромм и дала ему этот чек, хотя я и не знаю, за что. Так как я была ее секретарем, то, естественно, имею к этому отношение. Тут уж ничего не поделаешь, но я не хочу предпринимать ничего такого, что еще больше вовлекло бы меня в это дело. А это, несомненно, случится, если я поеду к мистеру Ниро Вулфу. Если я не сообщу полиции, о чем он будет говорить со мной, они не отстанут от меня, а если расскажу… Ведь, возможно, миссис Фромм беседовала с ним конфиденциально и не хотела бы, чтобы о ее разговоре с мистером Вулфом стало известно полиции?
Она сделала еще одну затяжку, подошла к столу, погасила сигарету в пепельнице и вернулась.
— Я вам все рассказала. Я простая провинциальная девушка из Небраски. Если десять лет, проведенные в Нью-Йорке, не научили тебя, как нужно избегать столкновения с уличным транспортом, значит, тебе уже этому не научиться. Вот я оказалась замешанной в этом путаном деле, но я не хочу говорить или делать ничего, что может усугубить мое положение. Я должна искать работу. Я ничем не обязана миссис Фромм; я служила у нее, и она платила мне жалованье, и не такое уж большое, кстати говоря.
Голова у меня была запрокинута, чтобы я мог смотреть на нее, и мое лицо, если только оно слушалось меня, должно было выражать сочувствие. Крахмальный воротничок впивался мне в затылок.
— Не стану возражать вам, мисс Эстей, — уверил я. — Я тоже живу в Нью-Йорке десять лет. Вы говорите, что в полиции вас просили сообщить, что скажет вам Ниро Вулф. Ну а как насчет Арчи Гудвина? Они просили рассказывать о том, что я буду говорить?