Г Л А В А 4
Кивинов стоял в подземном переходе метро и пережидал дождь. Тут был свой микромирок. У стены сидел паренёк и бренчал на гитаре песни Цоя, плюс напротив, заглушая его своими фальшивыми звуками, играл на гармошке ветеран. Подвыпивший майор выводил с платформы девицу в жёлтых лосинах, размахивающую банкой с пивом. Нищий бомж, подойдя к урне, осмотрел её, извлёк пакет из-под кефира, разорвал его, облизал и пошёл дальше. Пообедал. Тут же торговцы газетами, бананами, тряпками. Рядок ларьков. Два наркомана явно под хорошей дозой, взявшись под руку, ползли от стены к стене. Неподалёку суетился и продавец травки, озираясь по сторонам. "Быстро, быстро, не задерживайся, получил, отвали. Нет, баяна* нет." Кивинов достал "Салем". Всё тот же дареный. "Тут не курят", заметив его, предупредил постовой. Кивинов убрал пачку. "Это точно, тут не курят, только обкуриваются". Он поднялся наверх и, подняв воротник, быстрым шагом пошёл в отделение, Ишь ты, как Эдик Воронцов засуетился что за стрельба, что за заморочки? Три раза звонил. Видно, хорошо он там окопался, марксистленинец. Идейным ведь был в институте, где ж идеи? На каком же он сейчас уровне, как Ветров говорил? Явно не дирижёр, тем более, не композитор. Музыкант, похоже, Балдинг, вообще, ноты переворачивал, а Ветров пол в оркестре подметал. Да, наверное. И ведь точно, один уровень рушится, зато другие остаются. Нового Балдинга или Ветрова найти не проблема, только свистни. Мафия-паутина. Но Эдику насолить очень хочется. Коммерсант липовый. Эта жилка коммерческая у него со стройотряда институтского осталась, когда он ребят гнилым мясом кормил да вкалывать заставлял по двенадцать часов даром, а сам с директором в тачках разъезжал. Вожак комсомольский, комиссар. А что потом пол-отряда в больницу угодило, это происки империалистов, Олимпиада, отравленные продукты. А Колька Иванцов так инвалидом и остался, когда вырубился в поле от усталости, а ему комбайном по ногам. К Кольке все тогда домой ходили, кроме этого, вожака. Колька сейчас корзины дома плетёт, а Эдик в иномарке разъезжает, ой, простите, Эльдар, Эльдар Олегович. Воронцов. Кивинов вошёл в отделение.
- Толян, - заглянул он к Дукалису, - ты помнишь мне про девку говорил судимую, которая на работу пришла устраиваться, в проститутки? Ты с ней контакт не потерял? - Ну что ты! У нас всё зер гут. Я её в "Карелию" пристроил, она там уже в авторитете. - Отдача-то есть? - А то. Помнишь, квартирников взяли в Московском районе? Она помогла. Ты только не брякни кому. А то прибьют Юльку. Она тоже по ниточке ходит. - А мне с ней встречу можешь устроить? - Зачем? - Хочу попросить поработать в одном месте по её профессии. Как Думаешь, согласится? - Смотря что за место и смотря зачем работать. - Давай так: ты её пригласи, вместе поговорим. Добро? - Ладно, мне не жалко. Только не в отделении. - -Ну ты сам решай, я у себя. Кивинов вышел. Он и сам ещё толком не представлял себе, что может узнать Юлька в офисе у Эдика, да и можно ли там что-нибудь узнать. Может, не стоит кашу заваривать? Хотелось бы Воронцова прищучить, конечно, но это же не моя работа, не мой участок. Правда, район наш. Ладно, пусть недельку покрутится, вынюхает что-нибудь - хорошо, а нет так нет.