Квартира Аяврика была опечатана. Миша сорвал свою печать, открыл дверь. Однокомнатное убожество. Великолепный проект, великолепное содержание. В советской стране не должно быть богатых. Ну-с, поглядим. Кивинов зашёл на кухню - груда бутылок, сгнившее варево, стайка тараканов на косяке. Извините, ребята, за беспокойство, но хозяин вас баловал, ну-ка кыш! Бутылочек не сдавал, значит, было на что жить. Так, а что у нас на лоджии? Вот скамеечка. Удобно: встал - и прыг. "Как безмерно оно, притяженье земли", кажется, так Лещен- ко пел. Только зачем тут скамеечка с кухни, когда рядом ящик стоит? Встал бы на него. Ну, а что в комнате? Мебель типично советская - стол и тахта. Всё. Прекрасно. Советскому человеку роскошь ни к чему. Соль рассыпана, солонка на полу, как будто случайно. Что ей тут солили, непонятно. Стол, что ли, пустой? Нет, Аяврика пришили не профессионалы, и это радует. Скамеечку подставили - сам, мол, принёс, соль рассыпали, чтобы собачка не унюхала лишнего. Дураки. Докуда вас собака в городе приведёт? Правильно, до ближайшей остановки, где нагадит и облает прохожих. Хорошо хоть сдуру письмо предсмертное не оставили, как в книжках: не ищите, мол, виноватого я сам, честное слово! Из-за любви. Да, Аяврик, кому-то ты помешал, а у нас не забалуешь - чуть что, и в окно, без парашюта. Пока долетишь, поймёшь - был неправ. Хорошее слово - неправ. Неправ, и всё, до свидания. Кивинов посмотрел в окно. Дождь лил стеной. - Придётся тут ночевать. - Делать, Андрюха, тебе нечего. Все вымокнем, пока вернёмся. - А я и не спешу. Так, что дальше? Пораскинем мозгами, как покойный Яковлев. Прихожая. С неё начинать надо, как в учебниках сказано. Курточка типа "Китай - Польша - Турция", рваная чуть-чуть. Кармашки. Это святое дело, там самое интересное. "Беломор" - Георгичу подарю. Зажигалочка "Крикет" - себе оставим, хиповать. А это что? Бумажка. Ого, круто. Хорошая бумажка. Счёт ресторана "Плакучая ива". Это на Стачек, русско-испанский, за валютку. На сколько он покушал? Сто сорок два бакса, однако. Явно не огурцы. Кто ж тебя поил, родной? Хочешь сказать, что сам? Не поверю. Наследство получил от бабушки в Америке? Сомневаюсь, нет у тебя бабки. А собственно, какое ваше дело, товарищ опер, откуда у меня валюта? Я свободный человек, статью 88-ю отменили, так что дело не пришьёте. Да не собираюсь я дело шить, ты же умер, упал. Сам. Вот и лежи в могиле. А счёт я заберу, надо же, как культурно. Мучас грасиас, заходите ещё. Даже дата стоит. "Миша, когда он выпал? Совпадает. Это после ресторана тебя скинули? Всё, нечего тут больше делать." - Миша, ставь свою лейблу на дверь и отчаливаем, хотя постой, всё равно дождь. Давай по квартирам пройдёмся, может, кто что видел. Сейчас вечер, многие дома должны быть, только, Миша, ради Бога, вежливо - сначала ксиву, а уж потом в морду. Тьфу ты, пардон, потом вопросы. Давай, ты вниз, я наверх. - Лихо. Вверху - один этаж, а внизу семь. - Хорошо, поровну поделим, пошли. Спустя полчаса коллеги воссоединились на четвёртом этаже. - Ну как там? - спросил Кивинов. - Есть кое-что. Парень с пятнадцатой квартиры около двенадцати ночи с собакой гулял, видел, как "Волга" белая подкатила. Аяврик с водителем вышли - ив подъезд. Аяврика он хорошо знает, тот в стельку был. Парень подумал, что его просто кто-то до дома подвёз. - Номер "Волги", конечно не запомнил? - А на фига ему. Правда, надпись на стекле разглядел - знаешь, модно сейчас под крышей лепить - "феррари", а на капоте две кляксы зелёных. Тачка как раз под фонарём остановилась. - Да, маловато. Ладно, дождь кончился, пошли.