Когда телохранитель ушел, Лунек обернулся в угол гостиной комнаты, где стоял огромный фикус. Это древовидное растение с большими продолговатыми листьями было с ним, всю его жизнь. Единственное, что досталось в наследство от умершей матери. Она любила этот фикус, всячески лелея и оберегая. А еще, он был кусочком памяти той далекой предвоенной жизни, в которой Гоша Луньков оставил все. И цветок этот, не просто растение, а эпоха, которую они прожили вместе.
Показалось, будто за широкими листьями фикуса мелькнула чья-то коварная тень. И уставившись в угол, Лунек вдруг почувствовал себя потерянным. Мир такой огромный. И жестокий. Таким его сделали люди. Когда-то Лунек сам проявлял жестокость по отношению к другим. Неужели теперь настало время платить по долгам. Его, Лунька, время.
– Не дождешься, костлявая, – надтреснутым голосом произнес вор и, схватив рядом стоящий стул, со всей силы запустил им в угол. Увидел, как древовидный стебель фикуса переломился пополам.
И в этот момент в двери раздался звонок.
В дверной глазок вор увидел девушку. Минуту решал, открыть или нет. Может лучше не открывать, пока не приехал телохранитель. Но рука сама собой потянулась к замку.
Открыв дверь, он увидел, как с верхнего этажа по лестнице стремительно сбежал парень и очутился перед вором. Закрыть дверь Лунек не успел. Парень толкнул его, и вор отскочил в коридор, больно ударившись спиной об угол старинного комода, без нужды стоявшего в прихожей.
Милое создание в короткой юбочке, запорхнуло в квартиру следом за парнем. В другой бы раз Георгий Васильевич с удовольствием осмотрел ее ладненькую фигурку и симпатичную мордашку, с которой не сходила улыбка. Но сейчас красотка ему казалась исчадием зла. А ее напарник и вовсе, пришедшим из ада. Не сводя с Лунька своих черных глаз, он достал из-под куртки пистолет с навернутым на ствол глушителем.
Вор покосился в угол, на сломанный фикус. Померещиться не могло. Он действительно увидел там черное пятно, которое медленно раскачивалось из стороны в сторону. Похоже, тень костлявой ликовала. И Лунькову ничего другого не оставалось, как смириться с тем, что сейчас должно произойти. Плечи его опустились, а ноги сделались точно ватными. Ни о каком побеге не стоило и помышлять. Да и куда бежать из собственной квартиры.
– Могу я хотя бы узнать, за что вы хотите меня убить? – сорвался с его губ вопрос. Хотя можно было и не спрашивать. Наверное, спросил он от страха. Уж слишком тяжела эта минута расставания с жизнью.
Парень улыбнулся.
– Ты оказался плохим хранителем, – сказал он.